За этими переговорами их и застал Анри. Мари к тому времени забыла, что выглядит более, чем вызывающе, и их поза может истолкована двусмысленно: так ее захватила игра в амура, соединяющего сердца. Тем более, корректор отнекивался и сопротивлялся изо всех сил, не желая приобщится к высокому искусству. У Мари где-то на задворках мелькнула мысль: Анабель, автор выставки имеет весьма своеобразное понимание прекрасного. «Ну, посмущаются немного, это же так мило». Поэтому она совершенно не заметила злобный взгляд Анри, который вновь увидел ее, прильнувшую к другому мужчине.
Мари прошла в уборную и там ее настигла кара. Кто-то резко прижал ее к туалетному столику, не оставляя возможностей к маневрам. Но для травмированных нерв Мари это оказалось чересчур: она и от прошлого нападения еще не отошла. Издав оглушающий вопль, девушка извернулась и ударила нападавшего флаконом с жидким мылом, попутно сметая все, что было на туалетном столике. Испустив душераздирающий вопль, она попыталась вырваться, но от ее телодвижений стол к отлетел к зеркалу и посыпались осколки, раня ее и нападающего. Тот изумленно замер. В двери начали ломиться испуганные коллеги. Охранник выбил шаткую преграду и всему издательству предстала ужасающая картина: окровавленный Анри сжимал в своих объятьях испуганную невесту. Раздались жидкие аплодисменты, перешедшие в оглушительные овации. Издательство приветствовало «помирившихся» жениха и невесту.
— Все свободны. Дальше мы сами как-то, — сдавленным голосом заявил Анри.
— Конечно-конечно… — девочки из бухгалтерии слиняли первыми, коллеги Мари немного позависали, отмечая страстность и живописность позы для будущих набросков. Когда еще увидишь столь влюбленную и страстную пару? Но, наконец, удалились и они.
— А Сержу ты не сопротивлялась! — заметил обиженно Анри.
— Негодник меня чуть не изнасиловал! — нагло заявила Мари.
— Поэтому ты пила с ним чай? — возмутился Анри.
— Ага, со сковородкой вприкуску.
— Я заметил: следил за домом, не был уверен, что все в порядке, — Анри выглядел виноватым, — прости, что оставил тебя с ним, я должен был подумать, что тебе угрожает опасность.
— Я справилась сама, — горько заметила Мари.
— Мари, я бы ни за что не бросил тебя. Я люблю тебя такой, какая ты есть!
— Это звучит, как «несмотря на все твои более, чем многочисленные, недостатки».
— Говорите громче, уже голова болит прислушиваться! — в сердцах раздалось из-за двери.
Анри молча подошел и закрыл дверь на ключ.
— Значит, тебе нравится пожестче? — с улыбкой сказал он, глядя на Мари.
— Не знаю, что ты имеешь ввиду, но в случае чего, помни о сковородке! Она — очень жесткая!
— Это что же такое? Куда ты нас отправила! — негодовала бухгалтерша, забегая к Мари каждые пять минут и вновь убегая к отчету. Поэтому рассказ о злополучной выставке немного растянулся во времени.
— За такое «искусство» нужно морду бить! Мы чуть не рассорились с Эженчиком.
«А это что-то новенькое, если все так плохо — вместе бы поплевались и все», — подумала Мари.
— В чем причина? Неужели не сошлись во мнениях по поводу картин? — спросила она. — Ему понравилось, а тебе — нет?
— Мы поссорились потому, что я требовала это сжечь, а он — подорвать!
— Вынуждена вам сказать — вы оба неандертальцы, еще и с террористическими замашками. Нет, не будем обижать неандертальцев — у них хотя бы были представления о прекрасном! Своди его посмотреть свой отчет, может его больше возбудит раздел о заработной плате корректорского отдела! — заявила Мари и выставила наглую дамочку из кабинета. Ей было необходимо обдумать ситуацию, в которой она оказалась из-за своего легкомыслия. Да, Анри ее простил, но … Контроль, еще раз контроль! Мари почувствовала себя пленницей в доме Анри. Опека мадам Матильды казалась, чем-то несущественным по сравнению с тем шквалом заботы, который обрушил на нее жених. «Заботы! — фыркнула она, — скорее, опеки, словно над буйнопомешанной или преступницей, выпущенной на поруки!»
Анри не отпускал ее ни на шаг: «Мало ли, что с тобой может случиться — убийца Элизабет все еще на свободе!» О визитах в собственный дом можно было забыть — его закрыли и все вещи были лично перевезены женихом в их дом. Подготовка к свадьбе занимала все свободное время, а ночи принадлежали Анри. Жить бы и радоваться, но Мари ситуация порядком смущала, а иногда — откровенно бесила.
