Цветослов советов - страница 61

В один из моих приездов Старец рассказал мне следующую историю: «Однажды, когда я жил на Святой Горе, дверной засов у нас в келье заклинило. Мои послушники никак не могли его открыть и были очень раздражены. Они и тянули его, и пытались выбить, но все было напрасно — засов не поддавался, и они приходили в еще большее раздражение. Тогда я подошел к ним и сказал, что сам займусь этой дверью. Сначала хорошенько осмотрев засов со всех сторон, я одним движением вытащил его. Пораженные монахи смотрели на меня во все глаза. Я говорю им: «Что вы на меня так смотрите, благословенные? Я не сделал ничего особенного, только дернул, и все. Но это было сделано спокойно и с молитвой. А вы, в том раздраженном состоянии, до которого вы себя довели, не вынули бы этот засов и до завтрашнего утра. Когда душа взбудоражена, она помрачает ум, и он утрачивает остроту зрения. Пребывая же в мирном устроении, душа просвещает ум, и тогда он может ясно увидеть причину всего».

Как же этот рассказ мог бы помочь нам в нашем повседневном общении с людьми, в нашей повседневной жизни! Как помогало бы нам душевное спокойствие, которого можно достичь, не следуя советам психологов, не принимая психотропные препараты, а следуя путем святости!

Старец однажды сказал мне: «Когда к нам придет и вселится в нас Христос, Он займет все пространство нашей души, и тогда уйдут все наши неверные представления, все проблемы, все скорби. Тогда уйдет и грех». Я спросил его в недоумении: «Как это «уйдет грех“, Геронда, когда в Священном Писании сказано, что даже если бы мы прожили на земле лишь один день, то и тогда согрешили бы?[92]» Старец печально посмотрел на меня и сказал: «Что тебе сказать, если ты меня не понимаешь?» Пытаясь понять отца Порфирия, придя домой, я взял Священное Писание и занялся этим вопросом. Старец основывался на Первом послании своего любимого евангелиста Иоанна Богослова: И весте, яко Он явился, да грехи наша возмет: и греха в Нем несть. Всяк, иже в Нем пребывает, не согрешает: всяк согрешаяй, не виде Его, ни позна Его[93]. Таким образом, мой вопрос был адресован уже не отцу Порфирию, а евангелисту Иоанну. Было ясно, что все мои усилия напрасны, потому что я пытаюсь умом понять те истины, которые можно постичь, только пережив их. Евангелист Иоанн и отец Порфирий, имея духовный опыт, выражались одним языком.

Я был в расстроенных чувствах, и Старец наставлял меня: «Разве я тебе еще не говорил, что когда ты смело, полностью раскроешь свое сердце пред Господом — Он войдет в него и сделает его неспособным грешить? Ты меня понимаешь? Сделает его неспособным ко злу. Господь, который обитает в нашем сердце, любит нас и делает нас добрыми и кроткими. Если мы и захотим разгневаться, сделать другому зло, то не можем. И тогда сбываются на нас апостольские слова: Уже не я живу, но живет во мне Христос[94]. Ты переживаешь это состояние и громко произносишь эти слова внутри себя. Или ты думаешь, что апостол Павел от радости потерял голову, когда писал это? Разве Христос изменился? Какой Он был раньше, такой и теперь… Почему, дитя мое, здесь мы все обговариваем, принимаем решение… а затем ты все делаешь, как и прежде? Какая необходимость все время говорить об одном и том же? Отбрось свой эгоизм и не доставляй радости диаволу. С пламенной любовью весь, без остатка, предайся Христу. Когда ты видишь несправедливость и в тебе поднимается волна протеста, но ты сдерживаешься, чтобы ничего не сказать, знай, что ты уже выпал из правильного устроения, о чем и свидетельствует это «сдерживание себя“».

Старец подчеркивал: «Никогда не печалься, дитя мое. Христос воскрес, чтобы уже сейчас даровать нам великую любовь и радость. Давай уже сейчас начнем все более и более ощутимо становиться причастниками светлого, нескончаемого дня Царства любви Христовой».