Не отчаивайся
— Геронда, Вы понимаете, какой великий грех я совершил?
— Ты хороший человек, и ты сможешь это пережить.
— Но, Геронда, этот мой грех слишком велик.
— Не отчаивайся. У тебя добрая душа, и Бог, видя это, простит тебя и поможет тебе.
Постарайся с сегодняшнего дня изменить свою жизнь
Однажды отец Порфирий вместе с тремя своими духовными чадами собрался в один монастырь на вечернюю службу. Вначале решили идти пешком. Однако скоро Старец устал от ходьбы, а до монастыря было еще далеко. Паломники подумали: не поискать ли им какую‑либо машину?
Вскоре на дороге показалось такси. Спутники отца Порфирия, все трое — миряне, сказали, что они остановят такси и спросят водителя, сможет ли он довезти их до монастыря. «Не волнуйтесь, — ответил им Старец, — водитель такси сам остановится. Но когда мы сядем в машину, пусть никто из вас не разговаривает с водителем. Я один буду с ним говорить».
Так и произошло. Водитель такси остановился сам, голосовать не потребовалось. Сели в машину, и отец Порфирий сказал водителю, куда надо ехать. Как только машина тронулась с места, таксист начал осуждать священников, обвиняя их в тысяче грехов. После каждой своей тирады он поворачивался к трем мирянам, сидящим на заднем сиденье автомобиля, и спрашивал их: «Мужики, разве не так? Что вы на это скажете?» Но пассажиры, следуя благословению Старца, молчали.
Потеряв всякую надежду на то, что ему хоть что–нибудь ответят, таксист обернулся к отцу Порфирию и спросил его: «Разве не так, батюшка? Что ты на это скажешь? Разве это не правда? Ведь об этом пишут даже в газетах!» И тот ответил ему: «Сын мой, я расскажу тебе одну маленькую историю. Расскажу один раз, повторять ее не будет необходимости. У одного человека, — начал свой рассказ Старец, — уроженца Ν. (здесь отец Порфирий точно назвал то село, откуда был родом водитель), был престарелый сосед, у которого было много земли. Однажды ночью этот человек убил своего состоятельного соседа и закопал его труп. Затем, используя различные фальшивые документы, он присвоил себе участок соседа и продал его. И ты знаешь, что он купил на деньги, вырученные от продажи земли? Такси».
Таксист сидел как громом пораженный. Он съехал на обочину, остановил машину и закричал: «Ничего больше не говори, батюшка! Обо всем этом знаем только ты и я!» — «Знает об этом и Бог, — сказал Старец. — Он открыл мне все это, чтобы я рассказал тебе. Постарайся с сегодняшнего дня изменить свою жизнь».
Покаяние подобно молнии
Как‑то раз меня положили в больницу «Евангелизмос» [75]. И там меня стали терзать страхи. Я боялся умереть душевно неподготовленным. Выписавшись из больницы и приехав к отцу Порфирию, я сказал ему: «Геронда, я молюсь Богу, чтобы Он даровал мне еще несколько лет жизни для покаяния». И он мне ответил: «Для покаяния годы не нужны. Покаяние подобно молнии».
Кто не покается, тот погибнет
— Геронда, скажите мне слово к душевной пользе.
— Кто не покается, тот погибнет. Повторяю тебе: кто не покается, тот погибнет.
Сначала Старец сделал выговор, а потом похвалил
Приехав к Старцу, Аргирий долго сидел в своей машине. Он пребывал в унынии и ворчал про себя, почему отец Порфирий никак не проснется, не примет его и не выслушает его рассказ о тех серьезных проблемах, которые на него обрушились. Неожиданно к нему незаметно подошел сам Старец и сделал ему строгий выговор. Этим он хотел избавить Аргирия от душевного гнета, пробудить в нем гнев, разгорячить его кровь, чтобы он взглянул на вещи более оптимистично. Ему это удалось. Тогда отец Порфирий попросил гостя нарубить ему дров для печки.
«Я очень быстро орудовал топором, — рассказывал Аргирий, — с силой и гневом, вызванными предшествовавшим выговором, поднимая топор и опуская на очередной сосновый чурбак. Скоро я переколол все дрова. Отец Порфирий казался совершенно удовлетворенным результатами своего выговора, сделанного для того, чтобы «прижечь» мой эгоизм, честолюбие и пробудить все силы моего организма, необходимые в данном случае для преодоления весьма неприятной ситуации, возникшей вследствие моего перевода по службе. Он поднялся со скамьи, подошел ко мне и сказал: «Ну надо же! Ты очень способный человек! Только не хочешь воспользоваться своими талантами, и это меня огорчает. Так хорошо наколотых дров я никогда раньше не видел. Даже дровосек не смог бы лучше справиться с этой работой. Дрова получились как раз по размеру моей печки. Ты, чадо мое, все можешь. Только ты не делаешь то, чего не хочешь. Поэтому я с тобой и говорил так сурово. Я хотел, чтобы ты вновь стал таким, каким был раньше. Другого способа не было. Так вразумил меня Бог, потому что ты сложил оружие, и причем безоговорочно. Конечно, я тебя очень огорчил, и я это знаю. Но я сам был огорчен еще больше чем ты. А ведь, как тебе известно, я к тому же еще и очень болен…
