– Ублюдок! – в ярости закричал Джейсон. – Запомни, я еще не сказал своего последнего слова!
– Ты напишешь мне его из тюрьмы, – усмехнулся Рэм. – Когда кандалы натрут тебе запястья и лодыжки до крови, а твоя спина заноет от непосильной каторжной работы и побоев охранников-садистов, ты почувствуешь то, что чувствовал я в течение двух лет, проведенных в тюрьме по твоему оговору.
Ярость, охватившая Джейсона, настроила его еще более решительно, теперь он хотел во что бы то ни стало вернуть женщину, которую считал своей в течение стольких лет. Джейсон, охваченный ревностью, взглянул на Дору пылающими от ярости глазами:
– Ты не получишь его, Дора, запомни мои слова. Ты моя и всегда будешь моей. Неужели ты не видишь, что ты не нужна Рэму? Он бросит тебя, и, когда это случится, ты приползешь ко мне на коленях.
Резко повернувшись, Джейсон выбежал из комнаты.
– Я никогда еще не видела Джейсона в таком состоянии, – промолвила Дора, приближаясь к Рэму. – Мне кажется, он хотел избить тебя.
– Он не осмелится напасть на меня, – сказал Рэм. – Ты можешь вернуться к нему, я тебя не удерживаю, ты это знаешь. Но Томми останется здесь. Ты родила его, будучи замужем за мной, и по всем законам он мой сын. Я буду заботиться о нем вне зависимости от того, моя ли это плоть и кровь или нет. Все это время мальчик вынужден был терпеть издевательства Джейсона.
– Рэм...
Рэм нахмурился:
– Что еще, Дора?
– Я действительно люблю тебя. Только сейчас я начала понимать, как сильно я тебя люблю. Мы можем начать все сначала. У нас есть сын, ему нужны родители – отец и мать.
Рэм насмешливо хмыкнул:
– Я не такой дурак, чтобы ты водила меня за нос, Дора. В свое время я получил хороший урок, и с меня довольно. Я ходил к адвокату и начал бракоразводный процесс. Через пару дней я принесу бумаги, которые ты должна подписать.
Глаза Доры широко раскрылись от ужаса.
– Я ничего не буду подписывать.
– Ты подпишешь, иначе тебе будет плохо. Или ты забыла, что все еще находишься в розыске как соучастница уголовного преступления?
– Но прошло уже десять лет, – усмехнулась Дора. – И теперь я вряд ли представляю какой-нибудь интерес для представителей закона.
– Посмотрим. Иди в свою комнату и скажи Томми, что завтра вы переезжаете в новый дом.
– Это все из-за той девчонки, да? Кто такая эта Сьерра? Что она для тебя значит? К тебе приходил ее брат... По крайней мере я решила, что это ее брат.
Рэм застыл на месте.
– Что он хотел? Что ты ему сказала?
– Я сказала ему, что я твоя жена, а Томми – наш сын. Мне показалось, что это сообщение очень заинтересовало его. А затем он ушел, не оставив тебе никакой записки.
Рэм секунду смотрел на нее, а затем, схватив шляпу и сюртук, выбежал из комнаты. Через два дня Сьерра выйдет замуж за Гордона Линча, если он, Рэм, не сумеет найти способ расстроить свадьбу.
Вскоре Рэм уже стоял на пороге дома, в котором остановилась Сьерра. Он сам не знал, зачем явился сюда, и все же решительно постучал в дверь.
Ему открыла Ханна. Увидев Рэма, она широко раскрыла глаза от изумления. Райдер рассказал ей о своем визите в гостиницу.
– Что вы хотите?
– Я хочу поговорить со Сьеррой.
– Ее нет дома.
Ханна хотела закрыть дверь перед носом Рэма, но тот придержал створку рукой.
– Это очень важно.
– Я же сказала, ее нет...
– Все в порядке, Ханна, я приму Рэма, – раздался голос Сьерры, и она появилась в дверном проеме. Сьерра была так хороша собой, что у Рэма перехватило дыхание.
– Ты уверена в том, что не совершаешь ошибку, Сьерра? – спросила Ханна, которой очень не хотелось оставлять незваного гостя наедине со Сьеррой. Зака и Райдера не было дома, а женщины были слишком слабы для того, чтобы силой выставить Рэма за порог.
– Да, все будет в порядке, – сказала Сьерра, хотя на самом деле свидание с Рэмом сулило ей новые огорчения.
Ханна недолго колебалась, видя решимость Сьерры. Она повернулась и ушла в комнату, оставив Рэма и Сьерру в просторной прихожей.
– Зачем ты пришел сюда, Рэм? – прошептала Сьерра дрожащим голосом. Он был так красив! Неужели Рэм не догадывается о том, что он сделал с ней?
– Я пришел для того, чтобы раскрыть тебе глаза на некоторые обстоятельства, любовь моя. Дора ничего для меня не значит. Ты неправильно истолковала то, что увидела в моей комнате.
