Рэм даже не догадывался о том, чего стоило Сьерре произнести эти слова.
– Ты ничего не понимаешь, Сьерра, – сказал Рэм, приглаживая рукой свои волосы. – Все это продолжалось в течение десяти лет, ненависть пустила в моей душе глубокие корни, я не могу забыть о причиненном мне горе. Мои родители разорились, они вынуждены были продать ранчо, чтобы нанять частных детективов, которые занимались поисками настоящего убийцы. Слава Богу, старики выкупили назад свою недвижимость, когда я разбогател. Я хочу отомстить обидчикам, Сьерра, я должен отомстить им, чтобы восстановить душевное равновесие. Если, я добьюсь своего и при этом останусь жив, мы сможем подумать о нашем будущем.
Сьерра резко рассмеялась:
– У нас с тобой нет никакого будущего, Рэм, и никогда не было. Я вела себя как последняя дура, думая иначе. Я не жалею о том, что произошло между нами, хотя для тебя, как я понимаю, это ничего не значит.
– Неправда!
– Тогда докажи это! – быстро промолвила Сьерра. – Забудь об этой проклятой вендетте, которую ты объявил Доре и Джейсону. Они не стоят того, чтобы ради них тратить столько времени и усилий.
Лицо Рэма посуровело.
– Я не могу сделать это.
Вырвавшись из его рук, Сьерра побежала вниз по косогору, спотыкаясь и скользя по горной тропе. Добежав до кабриолета, она хотела сесть на место возницы, но тут подоспел Рэм и посадил ее на сиденье экипажа.
– Прошу тебя, Сьерра, пойми меня, прислушайся к голосу рассудка, – обратился к ней Рэм, садясь на место возницы и беря в руки вожжи.
– Не говори мне о доводах рассудка, Рэм Хантер! Ты сам упрямый как мул. Ты надменный, эгоистичный и совершенно лишенный здравого смысла. Что же касается меня, то, вернувшись в Сан-Франциско, я сыграю свадьбу. Я и так уже заставила Гордона слишком долго ждать.
– Гордон! – Это имя в устах Рэма прозвучало словно ругательство. – Ты не будешь счастлива с этим молокососом.
«Конечно, я не буду счастлива с ним, – хотелось крикнуть Сьерре в бессильной ярости. – Но только ты слишком упрям и не хочешь прислушаться к доводам рассудка».
– Моя жизнь тебя больше не касается, – сказала Сьерра. – У тебя свои проблемы, а у меня свои.
– Черт возьми, Сьерра, почему ты думаешь, что я так просто уступлю тебя другому? Еще в Сан-Франциско я понял, что ты – моя судьба. Более того, я был просто очарован тобой. Никогда еще после Доры чары женщины не оказывали на меня такого воздействия. Я знаю, что не имею права запретить тебе выйти замуж за Гордона, но...
– Да, Рэм, ты не имеешь ни малейших прав на меня. Сьерра была неумолима. Ее ранила мысль о том, что она не может оказать на Рэма ни малейшего влияния. Она ошибалась, полагая, что что-то значит для него. По всей видимости, он просто использовал ее в своих целях для удовлетворения своего непомерного сладострастия, а она размечталась уже о том, что будет жить вместе с Рэмом, любить его и наслаждаться его ласками.
– Мне очень жаль, – прошептал Рэм. Как бы ему хотелось, чтобы все в его жизни сложилось иначе.
Все последние годы Рэм испытывал такое душевное опустошение, что слишком поздно понял всю глубину своих чувств к Сьерре. Только теперь он осознал, как сильно любит ее, и испугался, что разрушил ее ответное чувство. И все же Рэм не мог остановиться на полпути, он должен был осуществить свои планы, довести задуманное им дело до конца.
– Мне тоже очень жаль, Рэм, – промолвила в ответ Сьерра.
Рэм разглядывал маленький неказистый дом, который снимали Дора и Джейсон в Денвере. Возвратившись в город после размолвки, он отвез Сьерру в дом ее сестры. Прежде чем расстаться с возлюбленной, Рэм напомнил ей о ее обещании поставить его в известность, если она узнает, что беременна. Сьерра в ответ молча взглянула на него, а затем быстро соскочила на землю и, взбежав на крыльцо, скрылась в доме. Охваченный невыразимой печалью, Рэм тронулся с места. Он ни разу не оглянулся.
С большим трудом Рэм заставил себя не думать о Сьерре и сосредоточился на мысли о предстоящей Мести, вызывавшей у него сладостную дрожь. Он проверил, на месте ли его пистолет. Он, как обычно, висел у него на бедре. Вынув оружие, Рэм с любовью погладил его гладкое металлическое дуло, ощутив приятную тяжесть в руке, и снова убрал пистолет в кобуру.
