Имоджин умолкла. Она опустилась на колени возле постели и стала молиться. Девушка поняла, что плачет, когда на распухшей руке умирающего увидела свои слезы. Она пыталась унять их, но не смогла. Потом вошел брат Майлс и начал читать молитвы:
— Хотя я иду под сенью смерти, мне не страшно, потому что ты, Господь, рядом со мной.
Конец наступил внезапно. Берт с трудом вздохнул и отошел в мир иной.
— Слава Иисусу Христу, — выдохнула Имоджин и положила голову на распухшую вялую руку Берта.
Кто-то поднял ее и повел прочь. Она с трудом поняла, что это Фицроджер.
— Тихо. Я давно наблюдаю за тобой. Здесь и моя вина тоже. Мне следовало бы учесть, что в твоих руках Берт мог растаять, словно воск.
Имоджин разрыдалась, а Фицроджер поднял ее на руки и понес. Она решила, что он посадит ее на лошадь, хотя у нее уже не оставалось сил для езды верхом. Но вместо этого он уложил ее на постель.
— Где мы?
— Это комната для гостей. Обычно женщины ночуют в специальном доме за пределами монастыря. Но мне удалось убедить добрых братьев, что ради твоей безопасности тебе лучше оставаться в стенах обители. Тебе было сделано исключение, потому что братия ценит благотворительность Каррисфорда. Но они поставили нам два условия. Первое, что я останусь с тобой, чтобы препятствовать безумным приступам похоти, присущим всем дочерям Евы. И второе, что мы ни в коем случае не совершим соитие, находясь на этой святой земле. Мне кажется, что нам не стоит беспокоиться по поводу любого из этих условий, правда?
Имоджин присела, у нее уже не оставалось сил, чтобы стоять.
— Нет, нам не о чем беспокоиться. Фицроджер подал ей деревянную миску и кубок.
— Здесь есть хлеб, сыр и мясо.
— Как хорошо! Имоджин принялась за еду.
— Как король? Он сильно злится?
— Он понял, что ты не собиралась удирать, и теперь он считает тебя благородной и христолюбивой женщиной. Сейчас его больше ничего не волнует, потому что нет никаких сомнений в реальности нашего брака, тем более он не сомневается в моей преданности. Его волнуют военные проблемы. Прибыл ответ от Ворбрика. Он выказал полное неповиновение.
— Король выступит против него?
— Он уже приказал осадить замок Ворбрика. Как только мы займем его, то сразу же двинемся на Беллема.
— И ты тоже поедешь?
— Конечно. Мне казалось, что тебя это обрадует.
— Как насчет Ланкастера? Я не хочу оставаться с ним.
— Не волнуйся. Когда я поеду, то граф и его люди отправятся вместе со мной.
— Наверно, он теперь нам не опасен, ведь он, кажется, поверил моей клятве.
— Я в этом не уверен. Он лишь затаил злобу, но окончательно не сдался. Мне кажется, что он слишком много времени проводит в обществе отца Фульфгана и почему-то стал более спокойным.
Имоджин понимала, что желает знать Тайрон, и она ответила мужу:
— Я не говорила отцу Фульфгану, что я все еще девственница.
— Надеюсь, что это так. Но он мог догадаться.
— Не знаю…
— Тебе не нужно напоминать, — холодно сказал Тайрон, — что ты обещала избавиться от священника.
Девушка смутилась и отвела взгляд.
— Да, я так и сделаю, когда мы вернемся домой.
Фицроджер посмотрел на нее и сказал:
— Ты помнишь, что я говорил тебе? Наверно, нам так и придется сделать.
— Я понимаю тебя и согласна на все. Если нет другого выхода, возьми меня силой. Я не хотела бы стать женой Ланкастера. Наверно, в Англии есть кто-то, за кого бы я не задумываясь вышла бы замуж, но я такого еще не встречала, а тебя вот встретила.
Тайрон изумленно поднял брови, и девушка поняла, что выразилась довольно грубовато, но это прозвучало не более бестактно, чем все то, что наговорил ей муж. Фицроджер выдержал паузу и произнес:
— Мне все равно, что ты думаешь обо мне, лишь бы ты не нашла такого человека позже и не стала бы петь другие песни.
— Милорд, я сохраню верность брачному обету. Когда я обманула Ланкастера, это была первая и последняя лживая клятва в моей жизни.
— Я могу отвечать только за свои слова, но приложу все усилия, чтобы не разочаровать тебя.
— Я знаю, — тихо сказала Имоджин. — Поэтому я тебе и верю.
— Вот как? Тогда тебе лучше лечь спать. Уборная за дверью, а больше никаких других удобств здесь нет.
