Имоджин почувствовала, что ей нужно кое-что сделать. Она старалась весь день не обращать внимания на свои естественные потребности и пила очень мало, но мочевой пузырь настоятельно стал требовать своего.
Она посмотрела в сторону мужчин, потом оперлась на колени и на руки и попыталась отползти к кустам. Юбки чуть было не задушили ее, пока она наконец не подобрала их повыше. Каждое прикосновение — то ли к торчащим корням деревьев, то ли к другим препятствиям — отдавалось резкой болью во всем теле. Потом у нее совсем ослабли колени.
— Пытаетесь удрать? А может, решили в одиночку штурмовать замок?
Имоджин стояла на четвереньках в жутко неприличной позе с завернутой юбкой, и Ублюдок мог беспрепятственно разглядывать ее оголенные ноги. Она в этот момент ненавидела его больше всего на свете. Даже больше, чем Ворбрика.
— Просто я уже давно не могу терпеть… — пробормотала она.
Послышался резкий звук, и Имоджин поняла, что Фицроджер смеется. Тоже нашел себе развлечение — подумала она.
— Да, конечно, мы совсем забыли о подобных естественных вещах.
Сейчас в его голосе прозвучала симпатия, и выглядел он вполне дружелюбно. А может быть, ей показалось. Имоджин снова поползла к кустам.
— Прекратите, — скомандовал Фицроджер. — Я отнесу вас подальше. Больше ничем не смогу вам помочь. Мне кажется, что для вас это будет сложной задачей.
— Ничего смешного здесь нет, — сказала Имоджин, засверкав от гнева глазами.
— Нет, я сам как-то повредил ногу и помню, как тяжело было делать самые простые вещи. А ведь у мужчин имеются кое-какие преимущества.
Когда они оказались за густыми кустами, он осторожно опустил ее на землю и ушел. Она подозрительно следила за ним, но он отошел на несколько шагов, прислонился к дереву и стал ждать. Теперь такое вежливое поведение смутило ее гораздо сильнее, чем его прежняя бесцеремонность.
Имоджин закончила свои дела и постаралась привести в порядок юбки. Когда он понес ее обратно, Имоджин спросила:
— Не понимаю, что вы за человек?
— Ничего себе вопросик! Просто человек…
— Могу я вам доверять?
— Вас нельзя никуда отпускать без охраны. Если я скажу, что мне можно доверять, вы мне поверите?
Фицроджер снова усадил ее на одеяло. Уже наступили сумерки, и лес вокруг казался просто волшебным.
— Да, — ответила Имоджин, удивив себя и Ублюдка.
Через некоторое время он вернулся к ней с шерстяной накидкой.
— Вам лучше поспать, ведь ночь будет очень длинной.
Когда он собирался удалиться, она снова спросила его:
— Лорд Фицроджер, могу ли я доверять вам?
— И да и нет, леди Имоджин. Повторяю: и да и нет.
Видимо, он был прав, но Имоджин не стало легче от его откровенности.
Возвратились последние разведчики и доложили обстановку.
Потом она увидела, как Фицроджер стал снимать кольчугу, а когда к нему подошел сэр Рональд, они о чем-то спорили. Может, причиной спора была я, подумала Имоджин.
Потом стал разоблачаться и де Лисп, а Фицроджер снова натянул свою кольчугу. Видимо, планы изменились.
Как бы подтверждая ее подозрения, к ней подошел де Лисл и сказал:
— Вы не хотите дать мне последние наставления, благородный цветок Каррисфорда?
— Мне казалось, что лорд Фицроджер сам будет возглавлять своих людей.
— Мне удалось его убедить, что ему просто необходимо остаться, — ответил Ренальд, сверкая зубами, которые резко выделялись на его специально вымазанном сажей лице.
— Если вы неверно указали нам путь, то погибнуть придется мне, малышка.
— Разве я могу желать смерти своему спасителю? — неловко переспросила Имоджин.
Де Лисл тихонько рассмеялся и коснулся ее щеки мозолистой рукой.
— Ваш инстинкт предупреждает вас, что лучше поскорее уносить отсюда ноги. Он вас не обманывает. Маленький цветочек, вы уже опоздали. В конце концов вы не станете протестовать, если вам немного оборвут лепесточки.
Прежде чем Имоджин смогла что-то промолвить, Ренальд склонился к ней и крепко поцеловал в губы.
— На счастье, мой цветочек!
Ренальд ушел, оставив дрожащую Имоджин, которую теперь мучали сомнения. Кто же это собрался обрывать ей лепестки? Наверное, он говорил о Фицроджере. Теперь Имоджин вдвойне, втройне благодарила себя за выдумку с мнимой беременностью.