В своем гостеприимстве Дорис была столь же любезна, сколько практична.
Она отнесла багаж Хоны в небольшой холл, показала новой знакомой комнаты.
— Вот наше жилище. Спальни, ванная, кухня и веранда. Жилище удобно и современно. Оно является точной копией квартир на двоих, предоставляемых незамужним женщинам и холостым мужчинам. Полагаю, вам хотелось бы принять ванну и переодеться перед чаем? Потом мы поговорим и познакомимся поближе. Впрочем, думаю, вы знаете обо мне больше, чем я о вас. Удивительно, что вы прилетели вместе с Арно на одном самолете. Но самое удивительное — это то, что начальство рекомендовало мне вас в качестве напарницы по квартире, даже не назвав вашего имени.
— Начальство в Сиднее приняло решение о моей командировке неожиданно, — объяснила Хона. — Предполагалось, что я получу назначение куда-нибудь в другое место. Они так спешили, что не сообщили мне, как вас зовут. Упомянули только доктора Пейджа…
Дорис понимающе кивнула:
— А… Адам. Он покладистый мужчина. Но вы не увидите его до завтра. Он уехал к пациенту и вернется поздно. Если вам что-нибудь нужно, позовите меня.
Комната Хоны была невелика по размерам и даже в этот час сохраняла прохладу благодаря задернутым шторам. После того, как Дорис оставила ее одну, Хона некоторое время отрешенно стояла посреди комнаты. Поглощенная беспорядочными мыслями, она ничего не замечала вокруг. Затем усилием воли Хона взяла себя в руки. Она приняла душ, переоделась и вышла на веранду. В саду темнокожий мальчик-канака накрывал стол для чая.
Дорис разговаривала с мальчиком-слугой по-французски, но представила его Хоне по-английски.
— Он пытается говорить на обоих языках, — пояснила Дорис. — Его услугами пользуется не только наш дом, но и пожилая немецкая чета специалистов по аналитической химии. Поэтому пища должна быть достаточно космополитичной, не правда ли, Кони-Мел?
Хотя Кони-Мелу слово «космополитичная» было явно не знакомо, он кивнул в знак согласия и улыбнулся, обнажив ослепительно белые зубы.
— Моя хороший повар, — похвастался он. — Что маам пожелает на обед сегодня?
— Сегодня ничего, — ответила Дорис. — Я увезу маам Трой с собой.
Разливая китайский чай, девушка рассказывала Хоне:
— На бич-ла-мар, распространенной на островах Полинезии жаргонной смеси французского и английского языков, все женщины — замужние или нет — маам. Все мужчины-работодатели — мастар, именно с «а», но не «е» в последнем слоге. — Помешивая чай, Дорис продолжала: — А теперь поговорим о нас самих. Признаюсь, я очень боялась нашей встречи. Без имени вы в моем представлении были безлики и ужасны. Этакая страшила лет сорока. Оказывается, мы — ровесницы. Вам лет двадцать, не больше?
— Двадцать один год.
— И наши лица — как бишь это слово? — контрастны. Я — круглолицая с полными щеками, у вас лицо более вытянутое, точнее сказать, имеет форму сердца. Мне нравится также цвет ваших волос и прическа. Это так здорово — зачесывать волосы на манер веселой жизнерадостной девочки! Вы очень симпатичны, похожи на англичанку.
— Я и есть англичанка, — улыбнулась Хона.
— В самом деле? И не австралийка? Ну, ну рассказывайте, — поощряла она собеседницу.
Хона весьма дипломатично построила короткий рассказ о своей биографии и обстоятельствах, приведших ее на Большую Землю. Дорис один-два раза задавала по ходу рассказа вопросы, честные ответы на которые не вызывали особых трудностей. Затем Дорис собралась говорить о себе.
— Хотя, — спохватилась она, — Арно вы знаете, он мой кузен и, видимо, уже познакомил вас с основными фактами нашей жизни, когда вы ехали сюда?
— Да, — подтвердила Хона. — Сначала я удивлялась тому, что он знает, куда меня везти. Потом он объяснил. Оказывается, Арно догадался, что я та самая напарница по квартире, которую вы ждете. Вы тоже работаете с доктором Пейджем? — сменила Хона тему разговора.
