– Тоже с обочины?
– Угу.
– Семен Михайлович, но вы же сами как бы… немного…
– Как бы? Немного? Бросьте заискивать. Я самый натуральный еврей, поэтому очень хорошо знаю ситуацию изнутри.
– Но… почему же вы помогаете русским девушкам?
Он улыбнулся и погрозил мне пальцем.
– Разжигаете? Я не разделяю ученых по национальности. И это почему-то бесит моих коллег. Я помогаю не русским девушкам, а талантливым математикам в критических ситуациях. Я помогаю им выжить. Вы много видели умных евреев или евреек, оказавшихся на улице без средств к существованию? Еврейки на обочинах не валяются – только русские. А теперь спросите меня почему.
– Почему?
– Потому что соплеменники им никогда не помогут. Скорее затопчут или еще что похуже. К сожалению, русские люди мельчают, спиваются и готовы спокойно идти по трупам друг друга. В большинстве своем.
– И кто здесь разжигает?
– Немного увлекся. Наболело. Можете подать на меня в суд.
В дверь постучали – и в проеме нарисовалось личико Ольги Гавриловой.
– Семен Михайлович, там Ира хочет вам что-то сказать.
– Иру мы сегодня достаточно послушали. Я поговорю с ней позже. Закрой, пожалуйста, дверь.
Тихонько щелкнул замок.
– Спрашивайте! Любые вопросы, – предложил Семен Михайлович.
– Депутатские зарплаты. Вы серьезно думаете, что ваши сотрудницы стоят так дорого?
– Они бесценны и не продаются. А что до зарплат… – Он покачал головой. – Уже и про это знаете? Хорошо работаете. Раньше девчонки так не болтали. Зарплаты завышены. Не спорю. Но это вынужденная мера. Я реалист. Кто знает, сколько нам позволят просуществовать. Все может закончиться в любой день. Я забочусь об их будущем. Пусть у них будет буфер хотя бы на первое время. Успеют купить квартиры и встать на ноги – вообще хорошо. Богатеньких родителей ни у одной нету. Помните массовые убийства наших ученых? Физиков, химиков, биологов, генетиков, руководителей оборонных предприятий, специалистов по психотронным технологиям? Все эти убийства остались безнаказанными. Чиновники профильных министерств сидели сложа руки и усиленно ничего не замечали. В органах все списывали на бытовуху и не давали делам ход. Теперь, я боюсь, начнутся убийства математиков. Поэтому пока я жив и в силе, у моих сотрудников будут высокие зарплаты.
Пришло время для главного вопроса.
– Семен Михайлович, кто же все-таки обманщик: вы или Васильев?
– Обманывают журналисты, которые не понимают, о чем пишут. Уверен, что ни вы, ни ваши коллеги диссертацию Васильева не читали, хотя она выложена в свободном доступе. И дело не в обилии формул. Они нужны только для доказательств. Основные положения написаны обычным текстом, понятным любому обывателю. Дело в непрофессионализме. При этом вы рассуждаете и обвиняете.
А ведь в черной Лениной папочке я видел автореферат Васильева. Мой косяк. Ознакомиться не успел.
– Но суть очевидна.
– Дьявол в деталях. Васильев писал о нечеловеческом разуме внеземного происхождения. А в наших разработках используется термин «инопланетяне». Чувствуете разницу?
– Нет.
– Понятия «нечеловеческий внеземной разум» и понятие «инопланетяне» не тождественны.
– Семен Михайлович, я не уфолог, я в этих терминах плохо разбираюсь. Вы мне просто и без разночтений скажите, чтобы каждый обыватель понял, для кого вы разрабатываете свой язык?
– Для людей.
– А разве великого и могучего уже недостаточно? Разве цифры лучше слов?
– Это вы у Иры Глагольцевой спросите. Она неправильно поняла ваши слова. И мне пришлось прилюдно ее отчитывать. Я выставил себя тираном, а ее идиоткой. Это скандал. Это нервы. Это потерянные деньги, потому что я не знаю, когда она вернется к работе и сколько времени мне придется ее успокаивать. Виной всему – непонимание. Но если вас, профессионального репортера и очеркиста, подвело Слово, что уж говорить о других. А над цифрами мы еще работаем. Тут никаких гарантий. Будущее покажет.
– Но… Мы говорим о разных вещах…
– Опять слова виноваты. Слишком много «шума» при передаче информации. И в итоге – непонимание. С цифрами такое невозможно.
– Да при чем тут слова? Речь вообще о другом!
– Поясните.
Я задумался.
