Она никогда не чувствовала себя такой хорошенькой. И такой смущенной.
Шкатулка продолжала играть свою незатейливую мелодию.
– Наверное, это Бриджит забыла свою игрушку, – наконец нарушил молчание Джек. – Она очень романтичная девочка.
Гас взглянула на фигурку Золушки, крутящуюся на крышке шкатулки, и кивнула, не желая признаваться, что она и есть та самая романтичная девочка. Она вздохнула и подняла взгляд на Джека, боясь, что он прочтет правду в ее глазах, и опасаясь того, что она сама увидит в его взгляде.
Гас увидела на его лице такое сильное желание, что ей стало больно. Жестом собственника он положил ей ладонь на бедро.
– Да, я хочу этого ребенка, – подтвердил он. – Почти так же, как я хочу тебя. Но можем ли мы заниматься любовью в твоем состоянии?
– Еще как, – только и сумела произнести Гас.
Они обнаружили, что оба в плохом состоянии, когда начали раздевать друг друга. Гас совсем забыла, что у Джека повреждены ребра.
– Я буду осторожной, – пообещала она, расстегивая его куртку и ощущая под ладонями теплое крепкое тело.
Его дрожь сказала ей, что он с трудом сдерживается.
– Ты обещаешь не причинять мне боль? – спросил он.
– Я обещаю, что ты никогда не будешь из-за меня страдать. Я тебя н-никогда не покину.
Он просунул руки под ее майку и положил их ей на груди.
Его ладони показались Гас удивительно прохладными на ее разгоряченном теле. Она засмеялась, радуясь тому, что он рядом с ней. «Я люблю тебя до невозможности», – хотела сказать ему Гас, но промолчала. Вряд ли ей удалось бы без труда произнести сейчас эти слова. У нее была своя гордость… Правда, не тогда, когда речь шла о Джеке Кэлгейне.
Очень скоро они, еще не раздевшись до конца, оказались на ее кокетливой кровати под балдахином. Гас в майке, а Джек в трусах. Сначала Гас потратила некоторое время на оказание ему первой помощи, склонившись над ним и целуя повязку на его ребрах, потом занялась синяками и ушибами, самый большой из которых был у него на бедре. В ответ Джек стремительно освободился от остатков одежды, демонстрируя замечательную степень возбуждения.
Он поднял вверх ее майку, обнажив груди, и несколько секунд смотрел на них, прежде чем наклониться и наградить каждую множеством поцелуев. Он вовремя остановился, иначе бы для нее все кончилось в один миг. Гас хотела проделать то же самое с ним, но он не позволил и, когда она попыталась проложить цепочку из поцелуев от его груди до живота, остановил ее.
– Не надо, – сказал Джек. – Нам это ни к чему. Я хочу, чтобы ты лежала на спине, жена, и я хочу все время находиться у тебя внутри.
И, превозмогая боль, он обнял ее и устроил под собой на кровати. Затем, глядя ей в глаза, поместился у нее между ног.
Мгновенное и очень определенное желание тут же овладело Гас.
Она не хотела, чтобы он трогал и ласкал ее, как бы чудесно это ни было. Она хотела ощутить его внутри себя и не могла выдержать даже секунды ожидания. Наверное, он прочитал это в ее глазах, потому что сразу вошел в нее очень глубоко.
Ее тело с жадностью приняло его, и все это время Гас, не прекращая, стонала, задыхалась и произносила слова, выражая полное удовольствие. Она умоляла его не останавливаться, не прекращать движения, идти все глубже, хотя ему казалось, что он уже находится где-то в районе ее души. Наконец он поднял ее и усадил себе на бедра, от чего она, не выдержав напора, задрожала, выгибаясь и запрокидывая голову назад.
Когда последний стон замер у нее в горле, Джек, движимый мощной энергией, притянул ее к себе за майку, целуя и слегка покусывая ее груди, и его бешеный пыл чуть не заставил ее испытать наслаждение во второй раз.
Гас все еще пребывала в стране блаженства, когда Джек отправился в путешествие, которое не совершал много лет. Он схватил ее за плечи и, не отрывая взгляда от ее лица, по привычке старался обуздать себя и не уступить, но потерпел поражение. Ураган унес его с собой и, победив, покинул его умиротворенное тело. Джек опустил веки и отдался покою, наслаждаясь полной гармонией чувств.
Гас заметила слезу в уголке его глаза, но когда он открыл глаза и посмотрел на нее, слезы уже не было.
