– У меня наконец наступило нужное настроение, – сообщил граф Аманде. – Закончи то, что начала.
– Нет.
– Пока еще я не перестал платить тебе. Так что изволь отработать свое жалованье.
– Я стою тех денег, что ты платишь мне.
– У тебя – свое мнение, – он пожал плечами, – у меня – свое.
– Я – самая лучшая из того, что ты когда-либо имел!
– У тебя несносная привычка переоценивать свои достоинства.
– А ты до сих пор не можешь понять, насколько сильно нуждаешься во мне.
– Тогда нужно было мне напомнить об этом, – заявил граф. – Опускайся на колени и делай то, что от тебя требуется.
– Ублюдок! – выругалась она.
– Ничего подобного. Мои родители поженились за целых шесть месяцев до моего рождения.
Он склонился и обхватил губами ее сосок, посасывая и покусывая его, что заставило Аманду вздохнуть от удовольствия. Он стал нетерпелив и, сорвав с нее панталоны, начал гладить ее промеж ног, его пальцы двигались в медленном ритме, пока она не задрожала в экстазе.
– Я люблю, когда ты делаешь так, – простонала женщина.
– Замолчи, – проворчал Уинчестер. – Я устал от твоей болтовни.
Он обхватил ее бедра и раздвинул их; затем приник к ней. У нее вырвался крик – то ли боли, то ли восторга, – Эмили не могла решить, какой именно, – и любовники начали двигаться вместе, раскачиваясь, словно в причудливом танце.
Девушку словно загипнотизировали, она была так поглощена зрелищем, что едва могла дышать. Аманда, несомненно, пребывала в крайнем возбуждении, но как Уинчестер мог довести ее до такого экстаза?
Их совместное движение участилось, причем Уинчестер методично напрягал и двигал бедра, и Эмили пыталась понять, что руководило им, но штора мешала ей подсматривать. Она нагнулась вперед, опираясь о шаткий декоративный столик, который с громким треском развалился. Эмили упала прямо в комнату, материализовавшись так быстро и неожиданно, словно была волшебницей.
Аманда вскрикнула, словно оскорбили ее достоинство, а Уинчестер воскликнул:
– Что за черт?
Аманда отскочила от него, схватила платье и быстро натянула его, пока граф судорожно подтягивал брюки. Если бы это не был самый унизительный эпизод в жизни Эмили, яростная суматоха могла показаться комичной.
Она была подавлена до глубины души и не представляла, как оправдаться в сложившейся ситуации. Что скажет Уинчестер? Как поступит? Каково будет наказание за подглядывание за аристократом, когда тот охвачен страстью в объятиях любовницы?
– Кто ты, черт побери? – требовательно спросила Аманда.
– Эмили Барнетт. – Девушка тоскливо изучала дверь. Она подумывала броситься к ней, но сомневалась, что ей позволят так легко сбежать.
– Мисс… мисс Барнетт? – Уинчестер был в ужасе. – Как вы осмелились вторгнуться сюда? Что вы себе позволяете?
– Я… я уснула.
– Но это случилось прошлой ночью. Почему вы до сих пор здесь?
– Извините. Я только что проснулась.
С ярко выраженной злостью Аманда набросилась на Уинчестера:
– Ты… ты знаешь эту… эту нахалку?
– Она одна из главных претенденток на место. – Аманда воспламенилась:
– Кем она себя воображает? Невинной гувернанткой?
– Да, – резко ответил граф. – Она любит играть в игры.
– Ты же ненавидишь игры.
– Нет. Я ненавижу тебя.
Аманда пристально взглянула на него:
– Если ты появишься с ней в обществе, тебя поднимут на смех.
– Сомневаюсь. Вообрази ее в стильном платье. Она будет великолепна, и все мои знакомые позеленеют от зависти.
– Ты – мечтатель.
– Ты даже представить не можешь, как я был удовлетворен во время нашей беседы.
– Негодяй! – процедила Аманда.
– Мне нравятся хорошенькие лица.
– Она не такая уж привлекательная.
– К тому же она наивная девочка, прямо из провинции, которая буквально молит, чтобы ее соблазнили.
– Соблазнили? – вмешалась Эмили, хотя никто из них не обращал на нее никакого внимания.
– Ты извращенное животное! – упрекнула его Аманда. – Ты готов разделить ложе даже со скотиной.
– После пира, к которому я привык за обедом, – возразил Уинчестер, – уверен, она будет очень аппетитной. Не могу дождаться, когда примусь за нее.
Эмили закипела от злости. Он уже строил планы относительно нее, выходящие за пределы того, на что она согласится в качестве его служащей. Хотя она боялась за его подопечных и опасалась за их будущее под одной с ним крышей, ничто в мире не могло заставить ее согласиться занять это место.
