– Ничего не поняли?
– Зачем?… Поняли. Вот только про царя это напрасно читали…
– Врешь ты, про царя студенты не читали ничего, а это в бумажке сказано. Сейчас принесу.
Приносит правительственное сообщение. Говорю, что тут про царя ничего нет.
– А так это в другой.
Приносит выборгское воззвание. И там про царя ничего не сказано… И, наконец, вспомнили. Про царя это было в книжке, а книжку нашел дядя Кузьма на огороде, под «глудкой».
Молодые революционеры, рассудительные бородатые мужики и старые древние люди, наконец, крикуны, болтуны – все галдят, все шумят, все по-своему доказывают, что земля нужна. Начинает казаться, что это весь смысл раскопанного муравейника. Один только старик со средствами, немного кулак, держится в стороне.
Это – представитель черной сотни.
– А что, барин, – говорит он, – эта Дума в Москве?
– Нет в Петербурге.
– В Пи-тер-бур-хи? А я думал, что в Москве. Так она в Питербурхи!
(Письмо в редакцию)
М. Г., г. Редактор!
В интересах литературной этики не откажите напечатать это письмо.
В № 11160 «Бирж. Вед.» помещена статья «Писатель или списыватель?», называющая писателя А. Ремизова вором, экспроприатором и др. именами. Для доказательства приводятся тексты сказок «Мышонок» и «Небо пало» в рассказе народном и г. Ремизова.
Эти сказки взяты из записок Импер. русск<ого> геогр<афического> общества, в собирании которых принимал участие и я, почему и позволяю себе сказать несколько слов, насколько основательны утверждения, что сказки, написанные г. Ремизовым, представляют из себя копию с собранных нами сказок.
Иллюзия тождества достигается автором заметок просто: он выпускает то, что добавлено г. Ремизовым. От этого не только рядовой читатель обманывается, но и крупные газеты («Голос Москвы», «Русское Слово») перепечатывают заметку.
Можно двумя способами сделать художественный пересказ произведений народной поэзии: 1) развитием подробностей (амплификацией), 2) прибавлением к тексту. Работа художника может состоять в прибавлении только одной мастерской черты, в развитии одной подробности. Вот эти-то мастерские штрихи умышленно и опускаются в названной заметке.
Для примера я приведу то, что пропустил, напр<имер>, автор заметки в «Мышонке»:
«Жил-был старик со старухой, и такие богомольные, что не только ни одной службы не пропускали, а другой раз и нет ничего, а подойдут, хоть так потолкаться около церкви. И все старики и старухи почитали и всякому в пример их ставили. Вышли они раз от обедни – дело было в престольный праздник – и идут себе домой к пирогу посидеть, старуха-то эта, старикова жена, такие пироги испекла – оближешься».
Вот это-то указание на то, что старик и старуха были богомольные, и превращает сказку из этнографического материала в художественно-законченное произведение, восстанавливает ее подлинный смысл.
Критиковать г. Ремизова очень трудно. Работая над воссозданием народных мифов и легенд, он оперирует с большим научным багажом. По литературной традиции, начиная от Пушкина, народная поэзия используется у нас без ссылок на источники. А. Ремизов первый ввел у нас примечания. Мы все, следящие за его деятельностью, знаем, что примечания он пишет чуть ли не под каждым словом, и не только в таких журналах, как «Русск. Мысль», а даже в маленьких: «Журнал для Всех» и «Всем. Панорама».
Пишет он эти ссылки, пользуясь заветом средневековых художников: не таить в себе мастерства, облегчать другим трудный путь. Кого же «экспроприировал» А. Ремизов, кто «пал его жертвой»?
«Мышонок», напр<имер>, записан мной, пишущим это письмо. «Небо пало» – Е. Н. Ончуковым. Пользуясь указаниями акад. Шахматова беречь при записях народные слова, я часто упускал целое сказок за частностями. Своей обработкой А. Ремизов часто воссоздавал мне не только смысл сказки, но и образы, и быт рассказчиков.
Таким образом, я как собиратель не могу считать себя «экспроприированным», и читатели, если сличат подлинные тексты народных сказок и сказок г. Ремизова, не найдут тождества.
Автор «Лимонаря» и «Посолони» не нуждается в моей защите. Если я позволяю себе выступить с настоящим письмом, то делаю это для того, чтобы восстановить истину перед широкой публикой, для которой, как я знаю, наш специальный сборник неизвестен.
