Стройка постепенно подходила к концу. Мощные лаги я вмуровал в стены, сделав основу для крыши. К ним плотным слоем прибил толстые доски — сразу не оторвешь. Дом должен быть крепостью, а потолок в нем являлся самым уязвимым местом.
Для защиты от дождя была построена односкатная крыша, которую я покрыл черепицей. Изготовив форму под изделие, напоминавшее в профиль букву «Г», мы начали производство нового керамического продукта. И в результате уложили черепицу на параллельные дощечки так, что она крепко держалась под собственным весом.
Окна были сделаны узкие, как бойницы, сантиметров пятнадцать шириной. Залезть в них было нельзя, а свет все-таки проходил. На случай холодов они закрывались деревянной ставней изнутри.
Неожиданно много времени ушло на дверь. Ее обили медными листами и повесили на простые петли, вмурованные глубоко в камень. Дверь должна была запираться, поэтому изнутри поставили засов, который, впрочем, получалось открыть и снаружи. Для этого требовалось просунуть в маленькую дырочку и провернуть бронзовую палочку в виде уголка. Секрет открывания знал только я, поэтому такая простота замка меня не пугала.
Я сделал себе стол, табурет и кровать. Была середина августа, когда я впервые заснул в собственном доме на своей постели. На этот раз мой сон ничто не тревожило. Я чувствовал себя защищенным.
Начали поспевать колосья. Сделав приличные запасы еды, я переключил племя на сельхозработы. Две недели мы собирали, сушили, молотили и провеивали злаки. После того как зерно было упаковано в большие глиняные горшки, я прикинул, что мы собрали килограммов двести пятьдесят — триста. То есть снова около одного центнера с гектара. У меня мелькнула мысль, что хорошо бы отобрать самые крупные зерна с целью проведения селекции, но, с другой стороны, я склонялся к тому, чтобы на следующий год посеять весь семенной фонд.
Уж лучше иметь на двадцати гектарах и крупные, и мелкие зерна, чем на пяти гектарах только крупные. Сеять нужно все, — твердо решил я. После чего не удержался и снова размолол часть урожая в муку.
На этот раз мне хватило пространства для эксперимента. Я замешивал тесто на молоке и на воде, пек блины, лаваши, оладушки, подбирая нужные пропорции. В итоге получались вполне съедобные, хоть и неказистые изделия. Не знаю, овсяными они были, ржаными или из проса, но точно не пшеничными. Удачные рецепты я записал углем на глиняной дощечке и спрятал у себя в доме. За год точно забуду.
Все, что оставалось после помола, заваривалось в кашу. Таким сокровищем я с племенем делиться не собирался и рядом с моим домом вырос амбар, в котором я хранил зерно, муку и отруби после помола. Утренняя кашка на молоке, которую я мог сделать на плите, горячая ванная, мягкая кровать, устеленная шкурами. Не хватало только кофе и Интернета.
В моем доме появилась библиотека. Вместо книг на шкафу стояли глиняные таблички с черными угольными каракулями. На полках были труды по экономике в виде таблиц по себестоимости, кулинарные рецепты по выпечке хлебобулочных изделий, а теперь еще и пособие начинающего агронома.
Если не случится непредвиденного и на следующий год получится засеять двадцать гектаров, то, по моим подсчетам, это даст около шести тонн зерна. Правда, только при условии, что я добьюсь урожайности в три центнера с одного Га. Но после того, как я несколько месяцев дышал запахом компоста, ставить менее амбициозные цели — форменное малодушие.
Шесть тонн зерна — это примерно три тонны муки. Численность всех племен в округе составляет около шестисот человек, получалось по десять килограммов муки на человека в год, включая младенцев. И еще столько же отрубей на кашу. Этого, конечно, не хватит для перехода только на сельское хозяйство, но как минимум получится питаться в течение нескольких месяцев. То есть уже на следующий сезон можно будет забирать больше половины урожая в помол, что, несомненно, радовало.
Поля были размечены маркированными кольями и образовывали гигантский прямоугольник, в котором насчитывалось двадцать квадратов. Измеряя землю шагами, я прикинул, что площадь каждого поля будет как раз гектар. На очередном субботнике поле очистили от камней, а еще через неделю мужчины получили отличную возможность похвастаться физической силой. Сделав из дерева что-то вроде сохи с бронзовым наконечником, я впрягал двоих солдат, а третий управлял процессом, не сильно заглубляя, но и не поднимая плуг. Обратив труд в соцсоревнование и посулив лучшей команде пахарей двойную пайку за обедом, я в течение недели перепахал все поле.
