Цивилизаtion - страница 22

Я созвал племя и, показав на приготовленную рыбу, сказал:

— Море — Ханан. Но рыба — не ханан.

Тыкто презрительно смотрел на меня и упрямо молчал.

— Если рыба ханан — луна нет! — произнес я свой ультиматум и ткнул пальцем в небо.

Туземцы с удивлением и ужасом стали смотреть, как от Луны остается половинка, а затем и тонкий серп. На мое счастье, лунное затмение было почти полным.

— Рыба не ханан! Ешь! — закричал я.

Тыкто подошел к тарелке, еще раз взглянул на небо и взял небольшой кусочек белого мяса.

— Ешь! — я смотрел на него максимально суровым взглядом, когда-либо мне удававшимся. Думаю, Седой, увидев эту картину, поразился бы преображению моего кроткого характера.

Тыкто положил кусок в рот и стал жевать с большой осторожностью, будто пробовал битое стекло. Поняв, что земля не разверзлась, челюсти вождя задвигались быстрее, и, наконец, он заставил себя проглотить запретную пищу.

Прошло несколько долгих минут и луна начала увеличиваться в размерах.

— Ханан рыба — нет, луна — есть, — кивнул я на небо.

Тыкто понимающе согласился.

— Ешьте, — велел я остальным.

Все стояли не шелохнувшись, пока Тыкто не благословил их трапезу коротким словом. Мужчины рванули к столу. Видно было, что многие уже давно хотели послать ханан к чертям, но позиция вождя была непоколебима. Дикари ели рыбу жадно, словно голодные каторжники, поминутно напарываясь на кости. Пришлось сделать паузу и провести очередной инструктаж по безопасному питанию.

Экономический эффект от Чука и Гека резко вырос. Запасы рыбы накопились к тому времени такие, что заводь просто кишела, и я даже собирался остановить лов. Но теперь у нас начались «рыбные дни». Кроме супов и жарки, я немедленно начал готовить рыбу для долгого хранения, натирая ее солью и оставляя в горшках. Такая же участь постигла и мясо. Туземцы на берегу могли добывать достаточно соли для того, чтобы поставить консервирование продуктов на поток. Бедный Том работал в две смены, вылепливая глиняные ведра. Запасы непортящейся еды стремительно росли.

Через месяц я решил снова навестить вождя апачей. Чук столько раз спрашивал, когда Кава снова окажется в его родных местах, что дальше игнорировать подобные намеки я уже не мог. Собрав свой отряд, подарки в виде еды и фляг с бульоном, а так же взяв около пятидесяти метров веревки, я двинулся в сторону гор.

В то время я уже осмеливался выпускать Клыка, а затем и Когтя (так я назвал щенков) на волю. Им было почти четыре месяца, и они откликались на свои клички, радостно прибегая на зов. Волчата свободно бегали по лагерю, воруя плохо лежащие кости, но теперь им предстояла первая серьезная вылазка на столь большое расстояние.

До лагеря апачей было около восьми часов бодрого ходу, поэтому выйдя рано утром, мы прибыли уже после обеда. Вождь радостно встретил нас, упав на колени и раскинув руки. Все племя также почтительно село на пятки при виде Кавы.

Раздав цагу, мы опустились на землю друг напротив друга. Я ничего не говорил и молча ждал диалога. Расчет оказался верен.

— Ыката спрашивать, можно давать вопрос? — Тыкто перевел слова вождя, робко нарушившего тишину.

— Кава слушать вопрос Ыката, — подтвердил я готовность к разговору.

— Ыката спрашивать: давать Кава огонь Ыката? Ыката давать Кава много цага, жена, шкура.

Я строго посмотрел на старика и замолчал. Мне стоило большого труда выдержать такую театральную паузу. Невольно вспомнилась игра «Цивилизация», где начинаешь вымогать у слабой расы максимальный выкуп за то, что поделишься с нею технологией. Эта мысль чуть было не заставила меня улыбнуться. После МХАТовского молчания я заговорил.

— Кава давать огонь Ыката. Но цага Ыката будет такая.

Я предвидел этот разговор, и у меня был четкий план, чего именно следует просить.

— Племя Ыката дает племени Тыкто два рука мужа и два рука жена. Они работать и давать еду племени Ыката.

Я говорил медленно, жестами показывая то на представителей одного племени, то на другого. Вождь смотрел на меня без тени возражения.

— Племя Тыкто дает три мужа и одна жена для племени Ыката. Они ловить зверь, стеречь огонь, готовить еда и учить говорить язык Кава, — закончил я свое условие.