Примерно через минуту адреналин пошел на спад, и я обрел способность соображать. В дверь явно колотили не враги. Меня звали по имени, одним из кричащих был Тыкто. Я вылез из убежища и отворил засов. Вождь выглядел очень взволнованно.
— Напали? — коротко спросил я
— Нет. Пхо вернулась, — он показал на лежащую недалеко от дома девушку. Одежды на ней не было, и даже в слабом свете костра видны огромные синяки и кровавые подтеки на теле.
— Принесите что-нибудь надеть, — крикнул я и бросился к ней.
Пхо лежала, свернувшись калачиком, и дрожала то ли от холода, то ли от нервного потрясения.
— Я убежала, — тихо сказала она, заметив меня, — я знаю, где они.
Принесли одеяло и накидку. На площадь стал стекаться народ, разбуженный шумом.
— Собирайте всех воинов, — скомандовал я Тыкто, Быку и подошедшему Ахомиту. — Мы идем сейчас.
Утром варвары поменяют стоянку, и у нас есть несколько часов, чтобы найти их. Этот шанс нельзя было упускать.
Через пять минут более шести десятков бойцов были облачены в кожаную броню и стояли при оружии. Я оставил лишь несколько лучников на крыше своего дома и на вышке. В лесу от них все равно мало толку, а город в случае чего они защитят. Пхо обвила руками шею одного из воинов, и он, неся ее на спине, повел отряд в темную чащу.
Примерно через два часа быстрого ходу на юго-восток Пхо предупредила, что враг уже близко. По ее словам, племя расположилось в небольшой пещере, метрах в пятистах от нас. Оставив по центру ударные силы Тыкто, усиленные данным нам в помощь отрядом из команчей, я отправил Быка и Ахомита окружать по бокам. В ночной неразберихе нападение с нескольких сторон должно создать дополнительный перевес. Подождав минуту, пока фланги скроются в темноте, мы решительно двинули вперед. Хоть я и не был воином, но сейчас держал в руках топорик и щит. При битве в темноте каждый сам за себя, и на защиту соплеменников рассчитывать особо не приходилось.
Нас заметили примерно за пятьдесят шагов, но все же нападение можно было считать внезапным. Спящие воины вскакивали и хватали короткие копья. Мой отряд с криком бросился в атаку. Одновременно издали боевой вопль солдаты Быка, зашедшие немного сзади и слева. Через несколько секунд к схватке присоединились ахомитовцы. Я стоял на удалении метрах в тридцати, и в почти полной темноте смотрел, как вооруженные силуэты убивают друг друга. Через несколько минут все было кончено. Воины добивали раненых и сдавшихся. Никаких пленных. «Охэ никогда не будут гоцэ», — крутилась в голове фраза, сказанная Тыкто. Наверное, он прав.
Дождавшись рассвета, мы увидели результаты ночного побоища. Благодаря защите и тому, что варвары били своими копьями в грудь, а не в голову, потери у наших заключались в одном убитом и десятке раненых. Врагов полегло больше сотни, включая примерно сорок человек воинов и почти двадцать сбежавших к ним предателей. Около пещеры мы нашли тело носильщика рыбы. Точнее, его часть. Дикари не гнушались употреблением в пищу своих противников.
Убедившись, что никто из врагов не выжил, мы ушли в лагерь, оставив диким зверям задачу по уборке территории.
Избавившись от варваров, мы, наконец, вернулись к нормальной жизни. Я убрал лучников со своей крыши и достроил еще одну башню, на которой всегда находился часовой.
Пхо несколько дней лежала пластом, и я всерьез опасался, что организм не справится. Но, видимо, не для того судьба спасала ее столько раз, чтобы Пхо умерла сейчас в своей кровати. Через неделю девушка быстро пошла на поправку.
Мирное время позволило сконцентрироваться на плотине — отставание по срокам уже не лезло ни в какие ворота. Глубокой осенью вал был закончен. Обводной канал перекрыли, и река начала создавать новое озеро. По задумке, после заполнения котлована вода должна литься по желобу, падая с пятиметровой высоты. В этом месте можно было поставить еще одно водяное колесо, мощности которого уже будет достаточно для устройства мельницы или другого механизма. Правда, нужды в нем пока не было.
После войны я все больше времени стал проводить с Лией. Срочных дел не появлялось, до налоговых сборов еще было целых полтора месяца, так что мы часто приходили на плотину и смотрели, как с каждым днем лужица увеличивается в размерах. Я рассказывал о своем мире, о больших городах, высоких домах и огромных пробках. Рассказывал о телевизоре и лампочке, о самолете и телефоне. Лиа удивлялась, смеялась и спорила, часто не понимая многие вещи. Наш уклад выглядел для первобытного человека слишком сложным. Обремененный массой условностей и сложившихся традиций, он создавал множество непонятных стереотипов. Но мне верилось, что очутись Лиа в современном мире, она бы быстро освоилась.
