Он был потрясён, услышав мой голос, и разозлился, действительно разозлился, он повесил трубку прежде, чем я договорила. Через несколько дней я позвонила снова, и мы минут двадцать разговаривали. Я ему ничего о себе не рассказала, сказала только, что живу на Восточном побережье, как оно тогда и было, а он никогда и не пытался узнать большего.
Я спросила, стоит ли мне звонить Джину, и он сказал, что нет.
Натан Бёрк спросил:
— Ты не хотел с ней разговаривать?
— Тогда нет.
— Почему?
— Потому что она бросила нас.
— Ты мог бы её простить.
— Я был не готов.
Рэй рассказал мне о своей жене, о том, что у неё были проблемы с выпивкой, о том, что и у него были проблемы с выпивкой. Конечно, я изумилась, узнав, что она убила человека и села в тюрьму. Когда она умерла, он позвонил мне и выплакался. Я приходила на похороны, но Рэй не увидел меня и так никогда и не узнал, что я была там.
На кладбище я видела Джина и твоего внука (потом Рэй рассказал мне, что тебя там не было, потому что ты оправлялся после сердечного приступа). Несомненно, Луи — симпатяга, но меня беспокоит, что он решил стать актёром. Это грубое ремесло. Я бы отговорила его от выбора этой профессии, но я знаю, что меня не было рядом, когда моим двум сыновьям был нужен совет.
Через год после похорон мы со Стэном приехали в Лос-Анджелес на Аквараму, это национальный съезд строителей бассейнов, и пока он выпивал в отеле, я взяла машину и проехала по знакомым местам. Я припарковала машину напротив нашего дома и стала думать о тех годах, которые мы провели вместе, о хороших и не очень временах. Я просидела там почти час и всё ждала, что ты выйдешь, но ты так не вышел.
И знаешь, это лучше, что мы помним друг друга по фотографиям. Понимаешь, о чём я? Мы немолоды больше, хотя я думаю, что ты и в старости очень даже ничего.
Но, хватит! Вот она, четвёртая, и последняя, фотография. Это снимок поляроидом Джина и Рэя, он был сделан на вечеринке четвёртого июля около дома Джина в каньоне Топанга. Они оба кажутся счастливыми и слегка пьяными, рука Джина — на плече Рэя. Рядом (она случайно попала в кадр) стоит очень симпатичная женщина, но её лицо слегка затемнено. Я знаю, что это Элис, невеста Джина. Рэй прислал мне эту фотографию вместе с длинным письмом после того, как самолет разбился. Он сказал, что Элис была замечательной девушкой, — я в этом и не сомневаюсь, я вижу, что она красива, — и что он никогда раньше не видел своего брата таким счастливым. Ему казалось, что чёрная полоса в жизни семьи закончилась и что в конце концов хоть один из вас нашёл хорошую девушку. Мне невероятно больно, что всё закончилось так, как закончилось. Я хочу, чтобы Джин был счастлив, и думаю, что в глубине души он это знает.
— Она звонила мне, — сказал Джин, отрываясь от письма. — Рэй спросил у меня, может ли он дать ей мой номер, и я сказал, что да.
— Значит, ты всё-таки говорил с ней? — Джин кивнул, а Натан Бёрк прошептал: — Не могу поверить что вы, ребята, скрыли это от меня.
— Мы не думали, что ты хочешь об этом знать, — осторожно сказал Джин. — Ты злишься?
— На тебя и Рэя? Нет, конечно, — ответил Натан Бёрк и покачал головой. — Я просто растерян. Она что-нибудь говорила обо мне?
— Она спросила, как ты себя чувствуешь, и я сказал, что хорошо. Я сказал ей о том, какой ты замечательный папа. Думаю, что Рэй сказал ей то же самое. Это был короткий разговор, и большей частью — слёзы.
— Ты плакал? — взволнованно спросил Натан Бёрк.
— Нет. Она.
— Она хотела, чтобы ты простил её.
— Она не просила об этом.
— Она не позвонит мне, — тут же горько ответил Натан Бёрк. — Я в этом уверен.
— А если позвонит, то ты станешь с ней разговаривать?
— Нет.
— Никогда?
Натан Бёрк не ответил. Потом он знаком попросил Джина читать дальше.
Нат, я знаю, о чём ты сейчас думаешь. Ты думаешь, что, говоря о мальчиках, я хочу вернуться обратно в твою жизнь, но это не так. Мне нет пути обратно после того, что я сделала, мальчики стали мужчинами, и я ничего не знаю об их жизни. Но, вспоминая о тех днях, которые мы вместе провели в Лос-Анджелесе, я знаю, что вела себя так, как будто любила тебя, но больше чувствовала себя твоим другом или соседом по комнате. Это была не твоя ошибка, нам нужно было поговорить, но было уже слишком поздно, как поздно и сейчас, просто моя любовь остыла, вот и всё. Я не хочу огорчать тебя, я просто хотела объяснить тебе, что произошло, или мне казалось, что произошло, тридцать пять лет тому назад.
