Он стоял на площади Де Голля. Справа, у самых берегов Сены, виднелась Эйфелева башня, не менее знаменитая, чем город, где она построена. Перед ним была воспетая Триумфальная арка и знаменитые Елисейские Поля. А там! Достаточно было пройти прямо, не сворачивая, и можно было увидеть Большой и Малый дворцы, и выйти на площадь Согласия, и побывать на знаменитой улице Риволи, посмотреть Лувр, Пале-Рояль, Сен-Жерменскую церковь, «Комеди Франсез» и Сад Тюильри.
Он грустно усмехнулся. В его распоряжении всего три часа. Прибыв сегодня утром, впервые в своей жизни, он вынужден довольствоваться лишь беглым осмотром города. Самое обидное, думал он, что никогда и никому не расскажешь о своей поездке в Париж. А может, это и к лучшему. Рассказывать будет практически нечего. Он не успел даже перейти на тот берег Сены и побывать в районах Латинского квартала и Монмартра, посмотреть Люксембургский сад. Да разве увидишь Париж за один день! «Чтобы познать Париж, не хватит всей жизни», — вспомнил он чью-то фразу, поднимая руку. Такси плавно остановилось у тротуара.
— Монмартр, — сказал он, показывая водителю в сторону. У него есть еще немного времени, и он просто не мог удержаться, не проехав хотя бы по Монмартру.
— Монмартр, мсье? — переспросил улыбающийся француз. Он закивал головой, ведь карту Парижа все-таки сумел достать. «Вот наглядное преимущество нашей работы, — вздохнул он. — Не успеваешь пересесть с одного самолета на другой и весь город видишь из окон машины, которая мчит тебя напрямую между двумя аэропортами».
— И как можно медленнее в район Монфермея, — попросил он шофера по-английски. Француз, поняв, что перед ним иностранец, любующийся его городом, довольно улыбнулся и повернул направо.
За окнами мелькали районы Парижа — Обервилье, Бобиньи, Ле-Павийон. Машина въехала в Монфермей. Мигель не отводил взгляда от окон. Это был его первый самостоятельный выезд за границу, и он, страшно довольный, немного очумевший от счастья и напряжения, время от времени потными руками ощупывал карман, проверяя, на месте ли бумажник с документами. Пистолет, выданный ему два часа назад связником, был предметом его особой гордости. Еще бы — теперь он помощник регионального инспектора. И это в его возрасте. До этого он лишь дважды бывал за границей, да и то для участия в технических операциях. И вот — самостоятельная работа. Он сумел пройти немыслимый отбор и попасть в число «ангелов». Настоящее его имя знали только несколько человек у него на родине и региональный комиссар.
Мигель Гонсалес, служащий, двадцать пять лет. Работник одной из парагвайских компаний. Холост. Эти скупые данные были сообщены таможенной службе Франции, куда этот скромный коммивояжер прибыл в качестве гостя.
— Монфермей, — повторил уже в третий раз шофер. Мигель очнулся от своих мыслей и, уплатив по счетчику, вылез из машины. Теперь только бы не спутать. Вот там, кажется, у того дома, его должны ждать. Так и есть. Машина стоит у дома. Голубой «Форд». Мигель чертыхнулся. Вот что-что, а в марках машин он до сих пор плохо разбирался, хотя, конечно, грузовик от легковой машины отличал. Кажется, номер совпадает. Она. Мигель подходит с левой стороны и садится сзади шофера. Тот, молча, только взглянув в заднее зеркало, трогает с места.
Первые пять минут Мигель еще пытается уяснить, куда они едут, но на шестой понимает всю бессмысленность своего наблюдения. Места совершенно незнакомы. Машина делает столько поворотов, что и не уследить. Наконец они останавливаются у какого-то дома.
— Выходи, — показывает рукой шофер.
— Спасибо, мсье, — по-французски произносит Гонсалес, заходя в дом.
В передней темно, абсолютно ничего не видно.
«Сейчас меня ударят по голове, и мой холодный труп найдут в Сене», — успевает, улыбаясь, подумать Мигель, когда зажигается свет и слышится голос: «Идите наверх».
Гонсалес поднимается на второй этаж. Большая коричневая дверь. Войдем, решает Мигель и входит в комнату.
За столом сидит улыбающийся розовощекий мужчина лет пятидесяти. На нем серый полосатый костюм и ярко-красный галстук. Круглые глазки на лице постоянно двигаются, кажется, он весь излучает энергию, так беспокойны и нервозны его движения.
