— Ассад, держись у меня за спиной, — сказал он.
Карл так и видел заголовки завтрашних утренних газет: «Полицейский в ходе перестрелки пожертвовал своим ассистентом. Третий день подряд вице–комиссар криминальной полиции Карл Мёрк из отдела «Q“ полицейской префектуры становится центральной фигурой очередного скандального происшествия».
Локтем отпихнув Ассада, чтобы подчеркнуть серьезность своего распоряжения, Карл встал у двери вплотную к стене. Если хозяева выйдут с дробовиком или еще чем–нибудь в этом роде, то, по крайней мере, его голова не окажется готовой мишенью.
Но тут на пороге снова показался молодой человек и пригласил их войти.
Хозяйка сидела в глубине помещения и курила сигарету. Это была женщина неопределенного возраста: серое морщинистое лицо, изнуренный вид, но, судя по возрасту сына, ей могло быть не больше шестидесяти с чем–то. Тело в инвалидном кресле казалось скрюченным, ноги странно искривлены, словно переломанные и сросшиеся как придется ветки. Авария оставила на ней заметный след, превратив в жалкое и печальное зрелище.
Карл огляделся. Помещение было просторным — метров сто пятьдесят или больше, но, несмотря на четырехметровые потолки, чувствовалось, что в нем было сильно накурено. Карл проследил взглядом за дымком, который спиралью поднимался к окошкам под потолком. В помещении стоял полумрак.
Все размещалось тут вместе в одной комнате. Возле входной двери — кухонный угол, сбоку — двери туалетов. Основное пространство представляло собой гостиную, обставленную мебелью из «ИКЕА», бетонный пол был застелен дешевым ковровым покрытием до самого конца, где, по–видимому, находилось ее спальное место.
Если не считать табачного дыма, вокруг царил порядок. Здесь она смотрит телевизор, читает журналы да и вообще живет с тех пор, как умер ее муж; обходится в основном собственными силами, хотя, впрочем, рядом сын, который помогает ей.
Карл заметил, как Ассад неторопливо осматривает комнату. Его пронзительный взгляд, в котором вдруг появился какой–то демонический блеск, вникал во все, не пропуская ни одного предмета; иногда он на чем–то задерживался и словно впивался в отдельные детали. На лице у него было выражение глубокой сосредоточенности, руки расслабленно повисли, ноги точно вросли в пол по стойке «смирно».
Хозяйка встретила гостей довольно любезно, но руку подала только Карлу. Представившись за себя и за Ассада, он успокоил ее: мы, дескать, ищем вашего старшего сына Ларса Хенрика, чтобы задать ему несколько рутинных вопросов. Нельзя ли узнать, где его сейчас можно видеть.
Она улыбнулась:
— Лассе сейчас ушел в рейс.
Так значит, она называет его Лассе.
— Сейчас его нет дома, но он вернется через месяц. Тогда я ему передам, что вы его искали. У вас найдется для него визитная карточка?
— К сожалению, нет. — Карл попытался изобразить невинную улыбку, но женщина на это не клюнула. — Я пришлю свою карточку, когда вернусь в служебный кабинет. Непременно!
Он снова попытался улыбнуться, и на этот раз момент был выбран лучше. Золотое правило гласит: сперва скажи что–то позитивное, затем улыбнись, тогда это произведет впечатление искренности. Если ты делаешь это в обратном порядке, улыбка может означать что угодно: вкрадчивость, заигрывание — то, что выгодно в данный момент говорящему. У этой женщины было достаточно жизненного опыта, чтобы разбираться в таких вещах.
Сделав вид, что собирается уходить, он потянул за собой Ассада:
— Так значит, договорились, фру Йенсен! Кстати, в каком пароходстве работает ваш сын?
Она понимала, в каком порядке должны следовать реплика и улыбка.
— Ох, если б я помнила! Так много разных компаний, на которые он работал! — Вот теперь она улыбнулась.
Карлу часто доводилось видеть пожелтевшие зубы, но такие желтые ему попались впервые.
— Он ведь, кажется, штурман?
— Нет, он стюард. Лассе хорошо разбирается в продуктах питания.
Карл мысленно вызвал образ мальчика, обнимавшего за плечи Денниса Кнудсена. Мальчика, которого называли Атомосом, поскольку его отец производил что–то для атомных станций. Когда это он успел приобрести знания о продуктах питания? Когда жил в приемной семье, где его воспитывали тумаками? В «Годхавне»? В раннем детстве у матери? Карл тоже много чего перепробовал в жизни, но не научился даже жарить яичницу. Если бы не Мортен Холланд, вообще бы пропал.
