2007 год
Кошмар начался с железнодорожного киоска на станции Аллерёд. Особо толстый пасхальный номер «Госсипа» поступил в продажу на день раньше обычного, и теперь всякий, кто что–то слышал о Карле, мог полюбоваться означенным вице–комиссаром криминальной полиции на фотографии, размещенной в нижнем углу первой полосы рядом с главной сенсацией номера — статьей о предстоящей женитьбе кронпринца на его французской любовнице.
Несколько человек из местных, покупавшие сэндвичи и фрукты, от неловкости стушевались и прикинулись, будто их тут нет.
«Полицейский угрожает журналисту!» — трубил крупный заголовок, а под ним мелкими буковками было написано: «Правда о смертоносных выстрелах».
На лице киоскера проступило явственное разочарование, когда он понял, что сам Карл не собирался тратить деньги на новости о себе.
«Нетушки!» — решил Карл. Не хватало еще помогать Пелле Хюттестеду зарабатывать на пропитание!
В поезде люди со всех сторон глазели на него, и Карл снова почувствовал, как у него сдавило грудь.
Не лучше было и в полицейской префектуре. Вчерашний день завершился для него тем, что в кабинете шефа ему пришлось выслушать разнос за бегство Уффе Люнггора, а сегодня его снова вызвали наверх.
— Ну, чего уставились, шакалы? — облаял он по пути нескольких встречных, которые явно не испытывали к нему сочувствия.
— Да, Карл. Вопрос в том, что мне с тобой делать, — встретил его Маркус Якобсен. — На следующей неделе мне, вероятно, следует ожидать заголовков, в которых будет написано, что ты психически терроризировал умственно отсталого инвалида. Ты же сам понимаешь, что начнет твориться в прессе, если Уффе Люнггор погибнет. Правда? — продолжал он, тыча пальцем в газету, где был напечатан снимок с угрюмым Карлом, сделанный каким–то фотографом несколько лет назад на месте преступления.
Карл прекрасно помнил, как вытурил тогда представителей прессы из огороженного пространства и как на него злились журналисты.
— Так вот я снова спрашиваю: что нам с тобой делать?
Карл потянул к себе газету и с досадой проглядел текст, расположенный среди красно–желтых пятен заголовков. Уж на том, как смешать человека с грязью, бульварные писаки собаку съели — что умеют, то умеют!
— Я вообще никак не высказывался об этом деле для «Госсипа», — заявил Карл. — Я только сказал, что охотно отдал бы жизнь за Харди и Анкера, вот и все. Не отвечай на это вообще ничего или поручи адвокату.
Он швырнул газету на стол и встал. Ну вот он и дал правдивые показания в соответствии с истиной. И черт с ним, как с этим поступит Маркус! Уволит его, что ли? Если так, он добьется только появления еще нескольких хлестких заголовков.
Шеф бросил на него безнадежный взгляд:
— Звонили из ТВ–два. Криминальный журнал «Участок два» хочет получить от тебя интервью. Я сказал, пусть даже и не мечтают.
— О'кей.
Вероятно, у шефа не было другого выхода.
— Они спрашивали, есть ли какая–то правда в том, что напечатали про тебя в «Госсипе» по поводу перестрелки на Амагере.
— Понятно. Но я хотел бы знать, что ты на это ответил.
— Что все это чушь собачья.
— О'кей, с этим в порядке, — сквозь зубы произнес Карл. — А ты–то сам тоже так считаешь?
— Карл, постарайся услышать, что я скажу. Ты же давно на службе. Сам, наверное, не раз видел, как кто–нибудь из твоих коллег оказывался загнанным в угол. Да вспомни хотя бы, как ты сам когда–то в первый раз выходил на ночное патрулирование своего участка в Рандерсе! Ты идешь, и вдруг тебе навстречу орава распоясавшихся хулиганов: им, видите ли, не понравилась твоя полицейская форма. Помнишь это чувство? А с годами случается сталкиваться с ситуациями еще в сто раз хуже. Я испытал это на себе, Ларс Бьёрн и Бак испытали, и еще множество старых служак, которые сейчас занимают другие места, тоже испытали. Твоя жизнь в опасности. Тебе угрожают топорами и молотками, железной арматурой, ножами, разбитыми пивными бутылками, дробовиками и другим стрелковым оружием. До каких пор тебя хватит это выдерживать, а когда нервы откажут? Кто это может знать! Заранее ведь тут ничего не предугадаешь, верно? Всем нам когда–нибудь приходилось облажаться. Если нет, значит, ты по–настоящему и не нюхал полицейской службы. Мы все время там, где от этого не скроешься, такая уж у нас работа.
