Карл прищурился:
— В таком случае лучше нам объясниться начистоту, прежде чем вы пойдете публично каяться.
Государственный муж кивнул и понуро опустил голову:
— В двухтысячном и две тысячи первом году я купил акции и получил прибыль.
— Какие акции?
— Да всякую там дрянь. А затем я обзавелся новым фондовым консультантом, и тот посоветовал мне инвестировать в оружейные заводы США и Франции.
Вряд ли консультант из местного аллерёдского банка, где хранил свои деньги Карл, додумался бы посоветовать ему такой способ приумножения трудовых сбережений. Еще раз затянувшись напоследок, Карл располовинил сигарету. Да уж, как тут не понять: такая операция явно была не к лицу одному из лидеров пацифистской партии радикального центра.
— Кроме того, два из своих домов я сдавал в аренду массажным клиникам. Сначала я действительно не разобрался, а потом узнал. Они находились в Стрёбю Эгеде, поблизости от того места, где жила Мерета, там пошли разговоры. У меня тогда было много дел начато. К сожалению, я проболтался о своих деловых проектах Мерете. Я был так влюблен, а она так равнодушна ко мне! Наверное, я надеялся, что она мной как–то заинтересуется, если узнает, что я такой воротила, но, конечно, ничего подобного. — Он потер затылок. — Она же была совсем не такая.
Карл провожал глазами дымок, пока тот не рассеялся в воздухе.
— И она просила вас прекратить эти дела?
— Нет, не просила.
— А что же?
— Она сказала, что может нечаянно проговориться об этом при своей секретарше Марианне Кох. Так что смысл был понятен. Уж от нее–то это мигом стало бы известно всем. Мерета просто предостерегала меня.
— А почему вообще она заинтересовалась вашими делами?
— Да не интересовалась она! В том–то и дело, из–за того–то все и случилось. — Таге Баггесен вздохнул и подпер голову руками. — Я так долго к ней клеился, что под конец она только о том и думала, как бы меня отвадить. Ну вот она и добилась своего. Я уверен, если бы я не отвязался от нее, она бы разгласила сведения о моих делах. И я ее не укоряю. Что еще ей было делать?
— То есть вы оставили ее в покое, но зато продолжили свои коммерческие дела?
— Я разорвал контракт с массажными клиниками, акции же оставил. Продал их только спустя некоторое время после одиннадцатого сентября.
Карл кивнул. Да, на этой катастрофе многие нажились.
— Сколько же вы на этом заработали?
Баггесен поднял голову:
— Миллионов десять, не меньше.
Карл прикусил губу.
— И тогда убили Мерету, чтобы она это не разгласила?
Депутат фолькетинга так и подскочил на месте, и Карл снова увидел на его лице то же выражение, которое уже замечал в прошлый раз.
— Нет, нет! С какой стати мне было ее убивать? Ведь в моих делах не было ничего противозаконного. Подумаешь, великое дело! Все так поступали.
— Тогда вам не удалось бы уйти из фолькетинга по собственному желанию, вас бы просто выгнали.
Взгляд Баггесена растерянно заметался, потом остановился на списке подозреваемых на стене, среди которых были и его собственные инициалы.
— Спокойно можете их вычеркнуть, — сказал он и поднялся со стула.
Ассад явился на работу только около трех часов дня — значительно позже, чем можно было ожидать от человека при такой скромной должности и шатком положении. Карл на секунду задумался о пользе начальственного внушения, но сияющая физиономия помощника и написанный на ней энтузиазм перевесили, и Карл отказался от мысли нанести исподтишка такой удар.
— И где ж ты столько времени пропадал? — спросил он только, показывая на часы.
— Тебе привет от Харди. Ты же сам меня послал к нему.
— Ты что, сидел у Харди семь часов? — Карл снова показал на часы.
Ассад потряс головой:
— Я рассказал ему все, что узнал об убийстве велосипедиста. И знаешь, что он сказал?
— Он, наверное, сказал тебе, кто убийца.
Ассад обратил на начальника потрясенный взгляд:
— Ну ты и правда знаешь его очень хорошо! Да, так и было.
— Имя он все–таки вряд ли назвал?
— Имя? Нет. Но он сказал, что надо искать человека, который играл значительную роль в жизни детей. Что это, вероятно, или учитель, или воспитатель из внешкольного учреждения — кто–то, от кого они сильно зависят. Бывший муж свидетельницы, или врач, или кто–нибудь, кого дети очень уважают. Учитель верховой езды или что–нибудь вроде. Но это должен быть кто–то, кто имел дело с обоими детьми. Я сразу сообщил об этом на третьем этаже.
