– Они выборные! Такого не может быть! – ревел по-бычьи председатель Большов.
– Лев Давидович, вы ошибаетесь! – гудел Римов. – Они такие же выборные, как и наши суды! Воля народа – священна, каждый из нас – гражданин…
Не успел он закончить, как у него за спиной раздался шум – кто-то ломился в зал, но охрана не пускала.
– Что у вас там?! – спросил Большов.
– Представитель какой-то, – ответили от двери, – желает присутствовать…
– Пропустите, – велел прокурор Вершилов и выкатил глаза поверх очков.
Охрана у двери расступилась; к столу, сверкая глазами и часто дыша, подошел с папкой в руках темнолицый сморщенный господин невысокого роста.
– Кто вы такой? – спросил его прокурор.
– Деньгин. Василий Абрамович, – ответил тот, шмыгая носом. Затем вынул из папки бумажный лист и протянул Большову, тот прочитал и сморщил губы.
– Интересно…
Это была доверенность от лица общественной организации «Андроиды за мир и безопасность во всем мире».
Прокурор молча следил за реакцией председателя правительства.
– Присаживайтесь… – разрешил Большов, а про себя подумал: «Тот еще хлюст… Дядя Вася…»
Не успел дядя Вася присесть, как дверь с треском распахнулась, в зал вошел молодой человек в зеленой пятнистой форме и заорал, потрясая бумажным конвертом над головой:
– Лев Давидович, что ж это такое?! – Он буквально захлебывался. – Для вас сообщение, а прокурорские не пускают!
– Что тебе, пятнистый ты мой? – спросил Большов.
– Лично для вас! Согласно инструкции! – воскликнул офицер. Он подошел к столу, подал Большову конверт и вытянулся по стойке смирно. В зале вдруг сделалось тихо.
Большов вынул из конверта бумагу, развернул и стал читать, темнея лицом. Затем протянул ее Виноградову, и, пока тот вникал в ее смысл, Лев Давидович цедил сквозь зубы:
– Что же это получается, уважаемые? Пожинаем плоды?
Виноградов тупо смотрел в бумагу. Молочное лицо пошло пятнами.
– Куда у нас смотрит Ревком? – продолжил председатель, забирая из рук Виноградова бумагу.
– Что-то серьезное? – обернулся к нему прокурор.
– Читайте… Можете вслух… – устало произнес Лев Давидович, кладя бумагу на стол.
Вершилов поправил очки, взял со стола бумагу и прочитал:
– «Город Симбирск… Председателю правительства Поволжской республики Большову Льву Давидовичу… Многоуважаемый Лев Давидович, центральный банк „Поволжье“ уведомляет вас о прекращении финансирования социальных программ, призванных повысить деторождаемость. Основание – полное отсутствие финансовых средств на расчетных счетах…»
– Вот они, плоды современности! – воскликнул Большов. Он забрал из рук Вершилова лист и продолжил, потрясая им: – От этой поганой бумажки зависит теперь судьба принятых нами программ. Надеюсь, вы понимаете, о чем идет речь…
Присутствующие хмурились и молчали.
– Напомню! – продолжил Лев Давидович. – У нас упала рождаемость… До такой степени, что скоро некому будет служить ни в полиции, ни в милиции!
– Милицию сократили… – шепнул сбоку Вершилов.
– Туда ей и дорога! Я не об этом… Недостаточность финансовых средств… Я понял… Нас хотят загнать в угол, лишить полномочий… Куда смотрит служба безопасности?! Куда смотрит полиция?! Когда я пришел в правительство, вы обещали! Какой-то банк, которого я не видел в глаза, диктует мне условия, как я должен жить!..
Наоравшись вдоволь, Большов поднялся из-за стола, плюнул в пол и покинул зал заседаний в окружении своих заместителей.
Виноградов вдруг тоже решил, что дела не ждут. Сграбастав тощую папку со стола и сверкнув глазами в сторону прокурора, заспешил к выходу…
Буквально через полчаса он находился в кабинете Жердяя и, прыгая с пятого на десятое, доводил до шефа суть происшедшего. По его словам выходило, что правительство скоро окажется ниже плинтуса.
– Так уж и ниже?! – ощерился Жердяй. – Кто он такой, этот банк, хоть и центральный!..
– Мы пропали… Нас повесят на корявой осине.
– Успокойся…
– Или бросят в клетку с голодными обезьянами.
– Ты спятил…
– К диким, голодным, свирепым… Мы сами инициировали закон о наказаниях…
– К черту тебя! – Жердяй стукнул кулаком по столу, так что стакан из тонкого стекла подпрыгнул, упал на пол и раскололся на множество осколков.
