Поначалу подростки живут сами по себе. Голодно живут. Но вот их берёт под свое крыло майор государственной безопасности. Даёт поручение: следить за ракетчиками. Не разработчиками ракет, а теми, кто вражеским бомбардировщикам указывает цели сигнальными ракетами. И сразу жизнь меняется: появляются и борщ с мясом, и бутерброды, и конфеты, и графин водки под сало (или наоборот?) — согреться после ледяного купания во время выполнения задания. Идёшь следить за явочной квартирой — тебе паёк приносят: картошку, тушёнку, хлеб, масло, конфеты. Девочка, чуть не погибшая в начале романа от голода, после того как стала сотрудничать с госбезопасностью, рассуждает: и колбаса американская невкусная, и сахару американскому далеко до нашего, и галеты больно рассыпчатые, и сливочное масло хуже. Не от сердца, видно, американцы еду шлют, а единственно прибыли ради.
Подобные детали тогда воспринимались, как атрибут детской литературы, которая требует приподнятости над действительностью, чтоб «красиво, как в кино». Лишь бы детская психика не страдала. Сейчас же думаешь, что Матвеев, будучи писателем реалистической школы, описывал то, что видел. Блокада блокадой, а водку, сало и тушёнку для нужных людей не жалели.
Любопытно, как лет черед пятьдесят будут восприниматься сегодняшние книги, газеты, журналы. Уцелеет ли нынешнее содержание интернета? Или исчезнет, превратившись в смутную легенду, как театральные постановки театра «Глобус» времён Вильяма Шекспира? Да что через пятьдесят, я и за пять лет ручаться не могу. Запустят суверенную сеть, «патриосвязь», с обнулением после каждой смены курса, например. ЭМИ может подгадить. Опять же вирусы, пандемия кибериспанки две тысячи девятнадцатого года ликвидирует бόльшую часть общедоступных данных. Да просто не станут хранить данные бесплатно, а платить будет некому: иных уж нет, а те без денег. А ещё возможны варианты, о которых я даже не подозреваю. Потому облака облаками, а я рад, что в марте у меня вышла настоящая бумажная книга с иллюстрациями, в апреле — антология хоррора с моим рассказом, а до мая нужно дожить. Нет, я, конечно, не настолько самонадеян, чтобы думать, будто через пятьдесят лет кому-нибудь будут интересна тёмная сторона игры, но мало ли чудес случается в этом мире?
Кроме невозможного — всё возможно.
К оглавлению
