Под псевдонимом Cellarius скрывался Сэмюэль Батлер (1835-1902), весьма оригинальный английский писатель и мыслитель. Был он внуком епископа и сыном священника. Окончив Кембридж, желал поступить во флот, но под родительским натиском принял духовный сан. Впрочем, в клерикальной среде выдержал Сэмюэль недолго; как лекарством от веры увлекся дарвинизмом и убыл в Новую Зеландию. Хоббиты там ещё не водились, и Батлер занялся овцеводством. Впрочем, как мы видим, не забывая и об интеллектуальных изысках.
Говорить об эволюции машин в эпоху, когда чудом техники был пароход Great Eastern, а из точной механики (того, что позже разовьётся в компьютерную мегаотрасль) налицо были лишь часы – ну, это было очень смело! Да и полное пренебрежение социально-экономическими механизмами делало идеи Батлера очень уязвимыми. Что, впрочем, компенсировалось новизной поднятых тем и беспощадным остроумием. Батлер был признанным иконоборцем викторианской эры – читатели обнаружат его высказывания в самых различных собраниях афоризмов. Ну а посмертно вышедший автобиографический роман «The Way of All Flesh» (ныне доступен в паре переводов) был отнесен к числу «адских машин» большой литературы.
Существенно переработанная «Darwin among the Machines» составила позже основу «Книги машин», двадцать третьей главы утопии «Erewhon», (анаграммы от английского «нигде»), опубликованной анонимно в 1872 году язвительной пародии и не только на викторианство, но и на человечество вообще. Не зря же Батлера называют вторым английским сатириком после Свифта. И герой «Erewhon» попадает в неведомую страну вполне в духе Гулливера, и спасается оттуда бегством на воздушном шаре... И главный закон утопии Батлера – уничтожение машин, за карманные часы – узилище без разговоров. (Наверное, именно оттуда родом машинный джихад, послуживший бэкграундом цикла Ф.Герберта о планете Дюна.)
Но что же толкнуло автора XIX века на столь мало актуальные (куда дальше, чем для нас перспективы генетически перепрограммированных людей) изыскания? Дело, похоже, в том, что разошедшись с верой, Батлер всё же искал некую систему мира. И дарвиновское «Происхождение видов», попавшееся ему после прибытия в Новую Зеландию, вполне пришлось ему ко двору. Он сочинил дарвинистский диалог, который был удостоен благословения самого сэра Чарльза. И «Дарвин среди машин» родился из пламенного желания защитить и продвинуть дарвинизм дальше.
С жаром неофита (встречали на улицах мальчиков и тетушек с горящими глазами, пристающих с проповедью?) кинувшись применять теорию естественного отбора к таким отраслям, к каким она не имеет ни малейшего отношения. Прежде всего – к технике. Батлер мало что знал о ней, но мог видеть, как она развилась от рычага до гигантских паровых машин и изощрённых часовых механизмов. И, – очень похоже, – он без достаточного основания приписал ей и развитие от низших форм к высшим, и подчинение развития своим собственным законам. (Мысль об объективном характере развития технологии, и, соответственно об объективности изобретательского творчества, век спустя породит ТРИЗ Г.Альтшуллера aka фантаст Г.Альтов.) И вот после того, как Батлер принял эти два допущения, он, следуя собственной логической схеме, приписал миру машин СОЗНАНИЕ.
И вот тут-то апология дарвинизма стала едкой пародией на него по принципу Reductio ad absurdum. Ну не было сознания у тогдашних машин — станков с групповым приводом и телеграфов, – и было далеко-далеко до машины Тьюринга, споров об алгоритмизации сознания и «ересей» Пенроуза. Просто Батлер блистательно доказал, что, превратив естественнонаучную теорию в мировоззрение, её легко свести к абсурду. (Как это бывает с насильственным обращением в веру; как это было проделано в СССР с экономической теорией Маркса, куда лучше объясняющей изменение общественно необходимых – не турбин Герона и не «компьютеров» Лейбница, – машин.)
Батлер это понял – в письме Дарвину (которого всегда уважал) от 11 мая 1872 года, в предисловии к второму изданию «Erewhon» он указывал, что вовсе и не хотел доводить дарвинизм до абсурда. Однако дальше его мировоззрение расходилось с Дарвином всё дальше и дальше. В его работах – «Life and Habit: An Essay After a Completer View of Evolution» 1878; «Evolution, Old and New», 1879; «Unconscious Memory», 1880; «Luck or Cunning as the Main Means of Organic Modification?», 1887, – всё больше и больше подчеркивалась роль сознания в эволюции.
