Ничуть не лучше. Тот же зной, плюс выхлопы и пыль.
Добираюсь до книжного магазина. Вот, кажется, что-то любопытное — новая книга о Чехове из серии ЖЗЛ. Я человек совершенно не серийный, но беру том, листаю, выхватывая абзацы. Положим, это я знаю, и это знаю, и это тоже, но все ж любопытно... Купить? Смотрю на ценник. Тут меня кто-то сзади хватает за шею и начинает душить. Пожалуй, я догадываюсь, кто. С трудом оборачиваюсь. Так и есть. Она. Жаба!
- Не дам! — говорит она. — Восемьсот двадцать четыре рубля! Удавиться можно!
- Сама и давись, а меня не тронь!
Жаба неохотно выпускает мою шею, но не уходит, а смотрит прямо в глаза: попробуй только купи.
- Есть ведь у меня деньги, — начинаю я канючить. — На книгу уж во всяком случае.
- Сегодня есть, завтра нет. Лучше кондиционер возьми, а то так до смерти и будешь париться.
- Успеется — кондиционер.
- Все думают — успеется, но никто не знает своей судьбы. Ты не исключение. Торопись. А то неровен час... Да ещё в такую жару... Подумай о близких. А так, если что, включат кондиционер, и ничего...
- Слушай, ты жаба или кукушка?
- Жаба, — призналась Жаба.
- Тогда не гавкай.
- Другой бы в ножки кланялся, благодарил за науку, — обиделась Жаба и, уже растворяясь в мареве, выдвинула последний довод: — Антон Павлович бы не одобрил: за восемьсот двадцать четыре рубля-то!
Тут она права. Чехов цену деньгам знал, знал цену и книгам. Рубль, конечно, сейчас совсем не тот, что в царствование Александра Миротворца или Николая Кровавого, но всё же, всё же...
Подумав ещё минутку, я вернул книгу на полку. Возможно, позже... Или жене намекну, пусть подарок деньрожденный сделает. Или вообще — обойдусь. У меня книг много, пора завязывать. И из серии ЖЗЛ есть тоже, «Чехов» Бердникова, тысяча девятьсот семьдесят четвёртого года издания, пятьсот страниц с лишком, рубль тридцать шесть копеек. В те годы — один процент от средневрачебного жалования. Сегодня Чехов относительно зарплаты вздорожал вдесятеро. С одной стороны, вроде бы и хорошо, что классики в цене, а с другой — о Чехове прочтут много меньше людей, нежели сорок лет назад. Тот тираж, семьдесят четвертого года, сто тысяч экземпляров, разлетелся в момент, а нынешний?
Я поплелся домой. Жаба победила?
Электричества по-прежнему не было. В квартире за сорок. Холодильник разморозился окончательно, хорошо — пустой.
Афочка вяло махнула хвостом — в жару она лежит у самой прохладной стены и старается как можно меньше двигаться. Я позвонил куда надо, договорился о кондиционере. Обещали установить через неделю. Сезон, очередь. Ничего не попишешь: компьютер-то не работает, аккумулятора в ноутбуке надолго не хватит, он старый, аккумулятор, четвёртый год. А писать на бумаге — лишний труд: такой текст, да ещё писаный от руки, в издательскую технологию встраивается плохо. Да и рука устает быстро, на второй сотне слов получаются каракули, плохо понятные даже мне.
Ну и ладно. Буду читать.
Допив минералку (в запасе ещё три полуторалитровые бутылки), я лег на диван и включил «Покетбук».
На днях я открыл (не исключаю, что лишь для себя) новый закон: «Что не качается, то не читается». Если тот или иной текст не присутствует в интернете, шансы быть прочтённым у него мизерны — по сравнению с текстом общедоступным. Дело не в стоимости текста для читателя. Дело в очереди. В «Покетбуке» у меня сейчас около двухсот непрочтённых книг. Если бы я и купил сегодня «Чехова», то прочел бы книгу не ранее, чем через год. А за год, даже за час, как заметила Жаба, всякое случится может.
И не только со мной.
К оглавлению
