– Я крепкая, – рассеянно ответила Мила.
Они прошли под ручку еще несколько десятков метров. Оглянувшись, Гуров не увидел на дороге машины. Возможно она просто растаяла в надвигающихся сумерках. Тем не менее Гурову подумалось, что прогулка слишком затянулась.
– Пожалуй, нам пора возвращаться, – озабоченно сказал он. – Боюсь, скоро начнет темнеть. Да и вообще, следует признать, что момент познакомиться с морем выбран неудачно. Но ничего – можно вернуться сюда при свете дня. Надеюсь, к утру здесь будет потише.
– Вам уже надоело мое общество? – тихо спросила Мила, поворачивая к нему свое нежное лицо.
– Ну что вы! – воскликнул Гуров. – Просто мне кажется, сейчас будет куда приятнее сидеть за столом, накрытым чистой скатертью, чем торчать у моря. Представляете, горит свеча, вино в бокалах отсвечивает рубиновым огнем…
– А вы тоже, кажется, поэт, – странным тоном сказала девушка и махнула рукой куда-то в сторону. – А что это там такое?
Она как будто уже потеряла интерес к морю. Взгляд ее был направлен куда-то в глубь берега, где за дорогой и за невысокой порослью молодых сосен виднелось некое приземистое сооружение. Что это такое, Гуров издали разобрать не мог, да, честно говоря, и не хотел. Но Мила оказалась настойчивой девушкой.
– Давайте, посмотрим! – предложила она с энтузиазмом. – Давайте посмотрим, что там такое! Я страшно любопытная. Давайте! И потом, это же за дорогой, там нет этого страшного моря, которое вас так смущает. Неужели вам не интересно?
«Если бы мне было не интересно, девочка, то какого черта я бы таскался с тобой по морским берегам? – подумал Гуров. – Только интерес мой иного рода. Знать бы, догадываешься ты об этом! Ох, боюсь, что догадываешься! И все же мне интересно. Мне интересно, что за игру ты ведешь. Поэтому пойдем туда, куда тебе приспичило. Будем надеяться, что ничего угрожающего жизни нас там не ждет, а в случае чего Крячко появится вовремя…»
– Вы меня уговорили, – сказал Гуров. – Мне стало страшно любопытно, что за развалины вы там углядели. Уж не стоянка ли это древних викингов?
Весело болтая, он повел девушку прочь от берега. Теперь ветер дул им в спины, и водяные брызги до них уже не долетали.
«Что ж, по крайней мере, водные процедуры закончились, – с облегчением подумал Гуров. – Теперь еще немного погуляем и, если через десять минут ничего больше не произойдет, возвращаемся! Хорошенького понемножку!»
Они пересекли дорогу, прошли мимо вросших в песок сосенок, и вдруг Гуров понял, что сооружение, темнеющее впереди, не что иное, как заброшенный полуразрушенный дот времен войны. Тут же в песке тянулись укрепленные бетоном траншеи. Там, где бетон был разрушен, траншеи были присыпаны землей и песком, но все же этот укрепленный район еще не до конца потерял свои оборонительные функции. Здесь еще можно было отсидеться с пулеметом, если бы кому-то вздумалось атаковать берег с моря. Возможно, городские власти намеревались привести в порядок этот памятник эпохи и сделать здесь что-то вроде музея.
Сейчас же мрачноватые развалины произвели на Гурова самое неприятное впечатление. Их сходство с разрушенным склепом было слишком явным. В сочетании с непогодой и темнеющим небом зрелище получалось не для слабонервных.
Гуров не был слабонервным, но ему уже надоело гулять. Он еще раз предложил своей спутнице вернуться.
– Все ясно, – сказал он. – Раны войны. Не место для симпатичной девушки. Давайте вернемся в город и поищем что-нибудь повеселее.
Мила посмотрела ему в глаза, молча высвободила руку, шагнула вперед и легко спрыгнула в траншею.
– Постойте, вы куда? – встревожился Гуров.
Но девушка уже нырнула в черный ход, ведший в недра каменного дота, и исчезла. Гуров остался в полном одиночестве.
«Кажется, наш паззл вот-вот сложится в ясную картинку, – подумал Гуров. – Насколько страшную, вот что хотелось бы знать. Ну так, кто тебе это скажет, Гуров? Назвался груздем…»
Он огляделся. Воздух словно густел и насыщался влагой. Ветер рвал полы плаща, выл и стенал над головой. Над дорогой клубилась серая мгла. Нигде не было видно ни огней, ни силуэтов машин. Мила из бетонного склепа не показывалась.
