Чужой разум. Осьминоги, море и глубинные истоки сознания - страница 80

Подозреваю, что мы имеем дело с сочетанием старых и новых форм поведения — одни из них существуют издавна, другие представляют собой импровизированные модификации, возникшие из индивидуального приспособления к необычным условиям.

В Октополисе присутствуют несколько элементов, которых обычно не наблюдается в жизни осьминогов и которые имеют прямое отношение к эволюции мозга и психики. Жизнь колонии богата общением и социальной навигацией, а также обратной связью между тем, что делается, и тем, что воспринимается. Осьминоги сталкиваются с необычайно сложной средой, поскольку существенную часть этой среды составляют другие осьминоги. Кроме того, сам раковинный отвал постоянно подвергается манипуляциям и переделкам. Осьминоги кидаются мусором, раковины и другие предметы часто попадают в их соседей. Возможно, они просто чистят гнезда, но это такая форма поведения, которая влечет за собой новые последствия в условиях скученности, поскольку «метательные снаряды», похоже, влияют на поведение тех осьминогов, в которых они попали. В настоящий момент мы пытаемся установить, не кидаются ли осьминоги целенаправленно.

Все это протекает на фоне обычной низкой продолжительности жизни осьминогов — насколько мы можем судить. Осьминоги живут недолго и о потомстве после его вылупления не заботятся. Допустим, наши осьминоги живут до двух лет. В таком случае с 2009 года в колонии сменилось несколько поколений. Множество осьминогов должно было родиться и умереть с тех пор, как мы начали наблюдения, и при этом животные непрерывно воспроизводят все то же сложное полусоциальное поведение. Можно представить себе дальнейшие эволюционные шаги в подобной ситуации. Предположим, взаимодействия между особями еще больше усложняются, коммуникация становится более развитой, а плотность населения еще выше. Жизнь каждой особи еще теснее переплетается с жизнью других, и это начинает отражаться на последующей эволюции их мозга. В главе 7 мы убедились, что продолжительность жизни зависит от ее образа, в особенности от давления хищников. Если бы осьминоги этого вида могли гарантированно прожить на несколько лет дольше, не будучи съеденными, нет причин, почему бы им в дальнейшем не приобрести более высокую продолжительность жизни.

Я не имею в виду, что все это может произойти в Октополисе, — вряд ли. Колония невелика, ее размеры ничтожны относительно экологической ниши, которую занимает вид в целом. Вылупившись из яиц, молодые осьминожки уплывают прочь и не остаются там, где родились. Каждый из них, если выживет, поселяется где-то и начинает кочевать. Так что нет оснований думать, что теперешние обитатели колонии — дети или внуки тех осьминогов, которые жили там раньше. Единственный участок и период в несколько лет с эволюционной точки зрения не значат ничего. Подобные комбинации должны воспроизводиться в крупных масштабах на протяжении тысячелетий, чтобы дать значимый эффект. И все же колония проливает свет на одну из возможных перспектив эволюционного пути осьминогов.

Книга подходит к концу. Давайте оглянемся назад, на эволюцию тела и ума. Древнейшие, самые замшелые вехи были описаны в главе 2: древние способности к ощущениям и поведению, эволюция животных из одноклеточной жизни, первые нервные системы. Вскоре после появления двусторонне симметричных животных на древе жизни возникла развилка: одна ветвь привела к позвоночным, а другая к широкому спектру групп беспозвоночных — насекомых, червей, моллюсков.

Двусторонняя связь между чувством и действием характерна для всех известных живых организмов, включая одноклеточных. При переходе к первым животным, обладающим нервной системой, механизм внешнего восприятия и обмена сигналами обратился вовнутрь, обеспечив координацию внутри новых укрупнившихся живых единиц. Какова бы ни была первоначальная функция нервной системы, на границе эдиакарского и кембрийского периодов возникли новый режим поведения животных и такое строение тела, которое позволяет его. Между организмами возникли новые взаимосвязи, в первую очередь «хищник — жертва». Древо продолжало ветвиться, в ряде случаев увеличился мозг и осуществилось два эксперимента по созданию крупных нервных систем — один в ветви позвоночных, другой в ветви головоногих.