Снова оказавшись на улице, дрожа от холода и пережитого кошмара, Карл обнаружил гигантские кровавые следы, ведущие от склада. Багровые отпечатки образовывали тропу прямиком к грубому деревянному строению, где спали матросы. Там, у самой двери, он заметил призрачную фигуру, мерцающую в морозном воздухе. Даже не успев поднять тревогу, Карл различил, как некая незримая сила в щепки разносит крепкую дверь и устремляется внутрь. Из строения тут же стали доноситься крики сначала изумления и паники, а потом страха и страдания. Раздался единственный выстрел, после чего отрубленная человеческая рука вылетела в дверь, все еще сжимая в кулаке пистолет.
И еще Карл увидел, как к окну подбегает матрос - тельняшка его была окровавлена, а на лице застыла гримаса дикого ужаса. Глаза парня встретились с взглядом Карла за долю секунды до того, как серебристое пятно разорвало его беззащитное горло. Ярко-алая артериальная кровь мгновенно залила стекло, и дальше Карл уже ничего не смог разглядеть.
Отчаянно сражаясь с охватившей его паникой, Карл понесся обратно к складу и стал искать там оружие - хоть что-нибудь для самообороны. Не найдя ничего подходящего, он решил спасаться бегством. Карл понимал, что покидать лагерь без какой-либо защиты от стихий было бы верной смертью. Однако, попытавшись снять куртки с мертвецов, он обнаружил, что вся их одежда порвана и пропитана кровью, которая в местных условиях мгновенно замерзла. Наконец Карл закутался в большой кусок грязного брезента и выбрался со склада через заднюю дверь, соскальзывая по ледяному склону, который вел к заваленному китовыми костями берегу. Там, среди скелетов кашалотов, малых полосатиков и им подобных, он предполагал скрываться до той поры, пока то, что появилось из серебристого гроба, не вернется к себе домой. А домом этим, по твердому убеждению Карла, был не иначе как ад.
Дрожание подо льдом пробудило Карла Йоханссена от глубокого сна без сновидений. Поскольку над головой здесь вечно висело сумеречное небо, Карл не смог понять, как долго он был без сознания. Однако покрывавший старпома брезент поблескивал от образовавшейся наледи, а его конечности наотрез отказывались повиноваться командам мозга. Более зловещим казалось то, что Карл даже не мог прочувствовать того холода, который проник в него, пока он находился без сознания. Вместо этого его словно бы окутывал расслабляющий кокон тепла - верный признак приближающейся смерти.
Собрав волю в кулак, Карл все-таки заставил себя встать. Без полярной куртки даже плотный брезент не мог как следует сохранять тепло его тела. Старпома мог бы спасти костер, но он не осмеливался его разжечь, боясь тем самым привлечь внимание незримого демона, что устроил жуткую бойню в лагере. И, раз уж на то пошло, жечь ему было просто нечего. По опыту Карл знал, что если в течение часа он не найдет источник тепла, то превратится в труп. За такой промежуток времени он даже не надеялся пересечь замерзшую бухту и добраться до корабля. Отсюда следовало, что он должен был вернуться в лагерь, полагаясь на то, что тварь, перебившая его команду, уже оттуда убралась.
На свинцовых ногах Карл пересек кладбище китов. Каждый шаг сопровождался хрустом осколков разбитых китовых костей. Наконец он добрался до склона, ведущего к лагерю наверху замерзлыми руками в синих венах и с черными пальцами, распухшими до размера сосисок, Карл вытянул себя с кладбища. Дальше он пополз по снегу и встал на ноги, только оказавшись под прикрытием строений.
Осторожно приблизившись к домику, где надеялся найти еду и тепло, Карл обнаружил там картину кровавой бойни. Сперва он заметил, что большинство окон в домике разбито, а скудный набор трав и овощей совершенно замерз. Затем разглядел на одном из уцелевших стекол отпечаток окровавленной ладони. И, наконец, перед ним предстало почти заледеневшее тело китобоя. Оно лежало в центре среди осколков стекла. Как и у тех трупов, которые Карл видел на складе, у этого не хватало головы и позвоночника.
Развернувшись, Карл двинулся по узкому проходу меж двух строений. В конце этого коридора он споткнулся о сани и рухнул прямо в груду собачьей упряжи.