— Так кто ж эти изверги, зачем они напали? — вопрошал, оглядываясь вокруг, Савва. Заметив Новохатько, подскочил к нему: — Что скажете, пан судья? Может, разбойники хотели убить панну Криничную, как убили Олю и Раину? Я ведь так и думал, что это дело рук лихих людей, а не какой-то озерной ведьмы.
Остап Борисович наконец опомнился и, солидно откашлявшись, сказал:
— Эти разбойники охотились вовсе не за панной Криничной, а за мной. Сегодня утром мне передали записку с угрозами. Дескать, расправимся с тобой, судья, за то, что ты слишком строго нас судил.
Настя могла бы поклясться, что бандиты в масках бросились именно к ней, не обратив внимания на Остапа Борисовича, и она язвительно спросила трусоватого ухажера:
— А почему вы не защищались, пан судья, если разбойники на вас нападали? Ведь вы, кажется, даже не ранены, как Тарас и господин Томский.
— Я потому не защищался, что хотел подпустить их поближе и отвлечь от вас, — ответил Новохатько, запинаясь. — И, клянусь, я бы их всех уложил, если б вы, панна, не отдали мою саблю господину Томскому.
Даже мужчины стали давиться от смеха, услышав такой ответ. А Новохатько, строго посмотрев на хихикающих девиц, обратился к Денису:
— Кстати, господин Томский, верните мне оружие, я теперь всюду должен его носить, потому как моя жизнь в опасности.
Денис протянул саблю рукоятью вперед и с насмешкой заметил:
— Оружие надо не просто носить, но и пользоваться им, когда следует.
Новохатько не сразу нашелся с ответом, но, вложив саблю в ножны, внушительным голосом изрек:
— Если б не моя сабля, так и вас бы не было в живых.
Настя невольно возмутилась:
— Вы бы, Остап Борисович, хотя бы поблагодарили господина Томского за наше спасение! Ведь ему-то никто не угрожал, а он, рискуя жизнью, кинулся нам на выручку.
— Это дело темное, — проворчал Новохатько, глядя в сторону. — Кстати, мне непонятно, почему господин Томский вдруг оказался здесь.
— То же самое могу спросить у вас, — парировал Денис.
— Ну, я… мы с Анастасией Михайловной шли к попу, чтобы допросить его насчет Юхима, — ответил Новохатько, вытирая вспотевший лоб. — Панна Криничная на днях видела Юхимку возле своего двора. Может, он и сегодня был среди этих разбойников?..
Тут в разговор вмешался Савва:
— Да не мог Юхимка быть среди них! Он, хоть и здоровяк, а на саблях драться не умеет. И откуда бы у него лошадь взялась?
Поднялся настоящий спор, в котором не участвовали только Настя и Денис. Все же остальные наперебой высказывали предположения о разбойниках в масках, считая их то беглыми ворами, то татарскими работорговцами или даже турецкими янычарами.
Толпа любопытных продолжала прибывать, ибо слухи распространялись по маленькому городу с невероятной быстротой. Все разглядывали убитого разбойника, но никто его не признавал.
Среди общего шума и неразберихи Денис подошел к Насте и шепнул ей:
— А все-таки, сдается мне, разбойники охотились именно за вами. Уж не хотят ли вас продать в гарем какого-нибудь паши?
— Если б меня хотели продать в гарем, то не метили бы мне в грудь саблей, — быстро ответила Настя.
— Умоляю вас, будьте осторожной и никуда не ходите одна, — тихо сказал Денис, и в его всегда насмешливом взгляде блеснула неподдельная тревога.
Дальше их разговор прервался, потому что на Настю налетели взволнованные и перепуганные Боровичи.
— Господи, что за испытания на нашу семью? — воскликнула Гликерия, обнимая девушку. — И все в один день! Не успели муж с отцом отбиться от лиходеев, как уже и на тебя напали!
Услышав такие причитания, Томский заинтересовался, кто и когда покушался на жизнь Боровича и Заруцкого. Выслушав объяснения Ильи, он помрачнел и снова обратился к Насте:
— Вам не следует никуда ходить одной. Даже на репетиции.
— Обещаю вам, господин Томский, мы проследим за Настей, — поспешила сказать Гликерия. — Но, впрочем, она ведь такая упрямая, никого не слушается…
Несмотря на сопротивление, Настя была с двух сторон схвачена под руки заботливыми родственниками и уведена с места происшествия. Уходя, она невольно оглянулась на Томского.
Дома Гликерия принялась наставлять девушку:
