— Если хочешь исповедаться мне в своих грехах, то приходи попозже. Я сейчас спешу причащать одного праведника.
Настя знала, что при смерти находится отец богатого купца Кульбабы, щедро жертвовавший на церковь, и быстро сказала:
— Батюшка, я вас не задержу. Я только хочу сообщить, что заметила неподалеку от нашего двора Юхима. Значит, он в городе и не ушел далеко. Видимо, прячется от людей. Может, вы его найдете? От вас-то он не будет убегать.
Священник пошевелил седыми бровями и хмуро заявил:
— Юхим — божий человек, и Господь вразумит его без моей помощи. А вот вам, погрязшим в грехе лицедеям, не мешало бы почаще ко мне захаживать. И как я в простоте своей души мог подумать, что ты явилась на исповедь! У тебя другое на уме. Мой тебе совет: пока молода, приди в святой храм и удались от нечестивых вольнодумцев, которые поклоняются блудницам! А о Юхиме забудь, над ним рука Божья.
Высказав сию тираду торжественным голосом, воздев вверх указующий перст, отец Викентий удалился, оставив Настю растерянной и слегка пристыженной под любопытными взглядами прихожан, что издали наблюдали за их разговором.
Возвращаясь домой, Настя чувствовала досаду на саму себя. Вспомнила, как Денис называл отца Викентия «глупым попом», и поневоле согласилась с этим суждением.
Мысль о Томском опять подействовала на нее раздражающе. Девушке непременно хотелось узнать, какие чувства скрываются за его взглядами, улыбками, за странными намеками и загадочным молчанием. Неужели родичи ошибались, утверждая, будто Денис к ней настолько неравнодушен, что готов вызвать на дуэль незадачливого «синьора Казанову»? Неужели и она ошибалась, глядя в его глаза, чувствуя настойчивое пожатие руки?..
Девушка шла, не разбирая дороги, и едва не споткнулась, налетев на стайку семенивших через улицу гусей, которых босоногая девчонка с лозиной пыталась загнать в калитку. Приостановившись, чтобы пропустить длинношеюю ватагу, Настя взглянула в конец улицы — и застыла от удивления: возле пышного купеческого палисадника стояла дама с изящным зонтиком в руке и беседовала с Новохатько. Они были далеко от Насти, но девушка сразу узнала Остапа Борисовича по объемистой фигуре, а Веру — по модному платью и зонтику. Судя по жестикуляции, беседа явно была оживленной. Настя потопталась на месте да и повернула назад. Ей вовсе не хотелось попадаться на глаза ни назойливому ухажеру, ни даме, которая, видимо, считает ее своей соперницей. Хотя, может быть, Вера вовсе и не принимает всерьез молодую глупую провинциалку? Последнее было бы много обидней любого, даже самого злобного, соперничества.
Возвращаясь домой, Настя все гадала, о чем же могут беседовать Вера и Новохатько. Вроде бы ничего общего у них не имеется. Вера рядом с Остапом Борисовичем — как залетная птичка в ярком оперении, что села на одну ветку с серой вороной. Впрочем, «синьор Казанова» наверняка мнит себя орлом. А Томская, вероятно, просто решила посоветоваться с ним по каким-то делам. Может, хочет продать имение или сдать его в аренду.
А что Денис? Интересно, чем он занят, почему не появляется? Скорее всего, сидит над какими-то книгами, или картами, или старинными рукописями. Наверное, ждет не дождется приезда гетмана, чтобы вместе со своими помощниками отправиться, наконец, в научную поездку. Настя вдруг поймала себя на мысли, что ей самой вовсе не хочется, чтобы гетман поскорее приезжал. А ведь раньше она с большим интересом ожидала прибытия Кирилла Григорьевича, которого еще ни разу не видела.
Дома Настя застала только Гликерию; Илья с Заруцким уехали на пасеку за ранним медом, а потом еще собирались на пруды за рыбой. Чтобы как-то отвлечься от назойливых мыслей о Томском, Настя заговорила с Гликерией на тему, которую уже давно собиралась обсудить:
— Знаешь, Ликера, у вас с Ильей не очень-то получается оперное пение. Как бы вам не опозориться. А мне еще Ивана Леонтьевича жалко. Ведь тогда Теплов сживет его со света.
— Ты что?.. — Гликерия удивленно воззрилась на Настю. Нос с тонкой горбинкой и сурово сдвинутые брови придавали ее лицу величественное выражение. — Как ты можешь судить о нашем пении? Ведь даже господин Валлоне нас нахваливает.
