Елена Ароновна пила чай, когда ее черный кот выгнул спину, прижал уши и взвыл. Коты для ведьм служат средствами связи в астрале, поэтому Елена Ароновна отставила блюдце с чаем, положила надкусанную конфету "Красная Шапочка" на бумажку, достала из шкафчика стетоскоп и шустро шмыгнула к стенке, отделявшей ее кухню от соседской.
Прослушивание соседской кухни особых плодов не принесло. Чей-то голос странного тембра произносил нечто невнятное, а знакомый голос соседа отвечал односложно: "Да. Конечно. Может быть. Да неужели? Кто бы мог подумать. Это надо обсудить…"
Елена Ароновна вернулась к коту и положила морщинистую ладошку на его выгнутую спину. То, что она восприняла в астрале, так потрясло кроткую носительницу вредности, что она мгновенно извлекла из кармана халата с пышными многокрасочными павлинами сотовый телефон и нажала кнопку "3" автоматического набора. Под этим номером был закодирован телефон Зюгатофеля. Номер один посылал вызов к Самому, а номер два соединял ведьму с визажисткой из СС ДУ — Сатанинского Салона Добрых Услуг.
5. Авторское исступление 1
Умственно независимы только гении и дураки.
Станислав Ежи Лец
Квартиру я до сих пор снимаю. За двести долларов. Хрущевку, в районе Ботанического сада. Столько лет прожил, а квартиру не нажил.
Зато свободен. Что хочу — то и делаю.
Впрочем, хочу — не хочу, а вкалывать приходится. За квартиру ежемесячно вынь да положь, кота и ребенка кормить надо, да и сам ем иногда, привык как-то есть.
Так что, хочу — не хочу, а свобода моя относительная. Часов по пять вынужден за компьютером находиться. А когда заказы есть — так и по десять часов сижу безотрывно. Вот, недавно сочинения писал: "270 лучших сочинений школьников Санкт-Петербурга" — может попадалась кому эта книга. Моя! Половину сочинений я из интернета скомунизил, только подправил первые абзацы чуть-чуть. А половину, естественно, сам написал. По семь — восемь сочинений в день строчил. До сих пор помню одухотворенный образ Коробочки и роль Демона в борьбе с крепостничеством.
Зато, когда есть деньги и перспективы их дальнейшего получения, я с удовольствием пишу романы. Эти романа выходят в сериях "Русский транзит" или "Двойная игра", хотя отношение к жанру детектива имеют весьма условное. Это, скорей, пародия на современный русский детектив, заполненный кровью, суперменами, сексом и домашними хозяйками-следовательницами, его зазеркальная сущность. Мой главный герой обычно или бомж, или аферист. Он слабый физически, морально неустойчивый, сильно пьющий. Но именно он всегда попадает в эпицентр происшествий и нейтрализует их в лучшую сторону.
В свою прозу я по примеру Чернышевского часто загружаю абстрактные сны героев. В этих снах они превращаются в волков, психов, инопланетян. В одном из снов мой герой работал фотографом и к нему пришел фотографироваться на загранпаспорт черт в зеленом плаще. Видно, где-то подсознательно меня тянет писать фантастику. (Прекрасное изобретение — "где-то"! Вы, сударь, где-то мерзавец…). Но так как пробиться в печать фантасту трудней, чем детективщику, я пока не решаюсь реализовать это подсознательное.
Но случилось так, что мне не пришлось ничего выдумывать. Женька достала из холодильника огромный помидор, я как раз утром купил "Бычье сердце" грамм по 500 каждый, несла его на стол и уронила. И попала прямо Ваське по черепушке, он аж мордой в блюдце с молоком плюхнулся.
Посмеялись. Тут кот вернулся. Я был уверен, что он начнет нас шантажировать, просить что-нибудь вкусненькое из холодильника. Он всегда так делает, когда его Женька чем-то обижает. Но кот независимо прошел в середину кухни и сказал:
— Черт побери, голова-то болит! Вот же идиотизм!
Женька опять засмеялась. Она всегда была уверена, что Васька умеет разговаривать, только скрывает это уменье. А я немного обалдел. Немного…
6. Авторское исступление 2
Нет такого дурака, который в нужный момент не прикинулся бы дурачком.
Станислав Ежи Лец
Ыдыка Бе, как и все Ыдыки, особенно сидельные Ыдыки, всегда находился внутри любой информации, одновременно оставаясь снаружи ее. Приближение третийного возраста для сидельных Ыдыков часто чревато разтроением "Я", что приводило к тройственному созерцанию за этой информации. Четвертийный возрастной рубеж возвращал их к исходному состоянию.
