— Внимание! Внимание! Охлаждающие установки гипердвигателя отключены. Перегрев двигателя через четыре минуты пятьдесят секунд.
Рипли была на полпути к челноку, когда вспомнила про Джонса. Она нашла его громко мяукающим в своей герметичной камере, но целым и невредимым. Подхватив камеру, она со всех ног бросилась из командного отсека снова на уровень «В». Камера больно била ее по ногам. Другой рукой она прижимала к себе огнемет.
Рипли обогнула последний поворот и подбежала почти вплотную к челноку, как вдруг кот в камере яростно зашипел. Рипли остановилась и пристально вгляделась в открытый люк челнока.
Чужой был там.
Оставив камеру с Джонсом в коридоре, Рипли помчалась в инженерный отсек. Кот громко запротестовал против того, чтобы снова оставаться в одиночестве.
Когда она вбежала в пристройку, из коммуникатора донеслось:
— Внимание! Перегрев двигателя через три минуты двадцать секунд.
Едкий дым из подвала, подожженного Рипли из огнемета, заполнил отсек. В дыму почти ничего не было видно. Каким-то образом ей удалось нащупать нужную панель. Рипли заставила себя вспомнить нужную последовательность действий и стала возвращать выключатели в исходное положение. Сирены продолжали завывать.
— Внимание! Перегрев двигателя через три минуты.
Тяжело дыша, она прислонилась к горячей стене и нажала кнопку.
— Мать, я включила все охлаждающие установки на полную мощность.
— Слишком поздно. Сердечник двигателя начал плавиться. С этого момента процесс необратим. До взрыва осталось две минуты пятьдесят пять секунд.
Голос Матери прежде всегда действовал на Рипли успокаивающе. Теперь же голос компьютера был таким же безжалостным, как и время, которое он отсчитывал.
Задыхаясь в дыму, она побрела к трапу. Из настенных коммуникаторов доносилось:
— Внимание! До взрыва осталось две минуты…
Джонс на этот раз не мяукал. Рипли, придерживая одной рукой огнемет, а другой — камеру с котом, приблизилась к челноку. В одно мгновение ей показалось, что позади нее шевельнулась какая-то тень. Она резко повернулась, но на этот раз это была тень и ничего больше.
На секунду она замешкалась, чувствуя огромную усталость не зная, как поступить. Голос подстегнул ее:
— Внимание! До взрыва осталось девяносто секунд.
Поставив камеру с котом на пол, она обеими руками взяла огнемет и ворвалась в челнок.
Внутри было пусто.
Рипли развернулась, выскочила в коридор и схватила ящик с Джонсом. Ничто вокруг ей не угрожало.
— Внимание! До взрыва осталось шестьдесят секунд, — бесстрастным голосом сообщила Мать.
Она уселась в кресло пилота, поставив ящик с несчастным Джонсом рядом. У нее не было времени выверять траекторию и угол подъема. Все ее внимание сосредоточилось на единственной кнопке с надписью: «ЗАПУСК».
Рипли нажала ее, двигатели взревели и челнок отделился от «Ностромо». Перегрузка вдавила ее в кресло. Она знала, что как только челнок выйдет из гиперполя «Ностромо», станет легче.
Почувствовав, что она может пошевелиться, Рипли набрала полную грудь чистого воздуха из запасов челнока. До нее донеслись воющие звуки. Со своего места она могла достать камеру с Джонсом. Обхватив ее руками и прижав к груди, она разразилась слезами.
Она перевела взгляд на экран заднего обзора. Видневшаяся на экране маленькая точка вдруг ярко вспыхнула и превратилась в расширяющийся огненный шар, протягивающий во все стороны свои щупальца из обломков металла и пластика. Шар постепенно тускнел, потом вместо него вспыхнул еще больший огненный шар Это взорвалась нефтеперегонная установка. Два миллиарда тонн раскаленного газа и превратившегося в пар оборудования наполнили космос.
Челнок содрогнулся. Когда движение аппарата стабилизировалось, Рипли отстегнулась и, подойдя к противоположному концу небольшой кабины, выглянула в иллюминатор. На ее лицо упали оранжевые отблески бледнеющего огненного шара.
Поглядев минуту на медленно удаляющийся огненный шар, она вернулась на место. Только сейчас она до конца осознала, что произошло. «Ностромо», ее товарищи, — все это перестало существовать. Их больше не было. Эта мысль, поразила ее сильнее, чем она могла бы ожидать. Было невыносимо трудно принять окончательность этого, трудно осознавать, что они не существуют больше как составные, пусть и незначительные, части большого мира. От них совсем ничего не осталось.
