Чужой спал в укромном углу комнаты. Он медленно появился из своей ниши. Дым от горящих коконов и тел наполнил комнату, снизив видимость почти до нуля.
Что-то заставило Хадсона мельком взглянуть на детектор. Его зрачки расширились, и он истошно заорал.
— Движение! Есть какое-то движение!
— Направление? — резко прервал его Эйпон.
— Не могу засечь. Здесь слишком тесно и слишком много других тел.
Голос сержанта стал острым, как лезвие бритвы.
— Не болтай чепухи. Скажи мне, Хадсон, где это?
Техник старался уточнить показания прибора. Вечная проблема с этими полевыми приборами: они, конечно, прочные, но недостаточно точны.
— Кажется, что это и спереди и сзади.
В рубке корабля Горман лихорадочно крутил ручки настройки на мониторах.
— Эйпон, здесь у нас ничего не видно. Что у вас происходит?
Рипли знала, что происходит. Знала, что еще произойдет. Она чувствовала это, как чувствуют в темноте ноги волну, набегающую на песок пляжа. Она обрела, наконец, свой голос.
— Отзовите свою команду, Горман. Уберите их оттуда немедленно.
Лейтенант ответил ей раздраженным взглядом.
— Вы здесь не для того, чтобы отдавать мне приказы, леди. Я знаю, что делаю.
— Возможно, но вы не знаете, что там происходит.
Внизу, на уровне «С», оживало тело чужого. Его биомеханические пальцы заканчивались когтями, способными рвать металл. Покрытые слизью лапы начинали двигаться. Эти еще неотчетливые движения были едва различимы сквозь дым и пар. Но настороженные пришельцы все же заметили их.
Эйпон заметил, что начал пятиться назад.
— Оденьте инфракрасные визоры. Быстро!
Щитки на шлемах, щелкнув, встали на свои места. На их гладкой внутренней поверхности начали материализоваться образы, кошмарные силуэты, двигавшиеся в зловещей тишине среди плывущей мглы.
— Множество сигналов, — объявил Хадсон, — повсюду. Они приближаются по всем направлениям.
Нервы Дитрих не выдержали, она развернулась, чтобы убежать. Внезапно из дыма появилось что-то высокое и мощное и обхватило ее своими длинными руками. Конечности сжимали ее грудную клетку, словно металлические прутья. Медтехник закричала, пальцы ее инстинктивно нажали на спусковой крючок воспламенителя. Сноп пламени поглотил Фроста, превращая его в живой факел. Его вопль ударил в наушники всех членов группы.
Эйпон крутился во все стороны, силясь разглядеть хоть что-нибудь в густом дыму. Он не смог ничего увидеть, но слышал все слишком хорошо. Тепло от теплообменника, находившегося на верхнем уровне, снижало возможности инфракрасных визоров.
В транспортере Горман смог лишь заметить, что монитор Фроста потух. В это же время линия его биоритмов вздрогнула, а затем их подъемы и впадины, означающие жизнь, уступили место прямым линиям. Изображение на остальных экранах превратилось в путаницу линий. Вспышка напалма была слишком яркой для чувствительных элементов камер.
Среди всего этого хаоса и беспорядка Васкес и Дрейк нашли друг друга. Васкес вставила на место запасной магазин.
— Давай исполним, — резко бросила она.
Встав спина к спине, они одновременно открыли огонь из своих смартов. Пространство прорезали две дуги пламени. В ограниченном помещении производимый их оружием шум был невыносим. Но двум операторам в этом ужасном грохоте слышалась фуга Баха.
Голос Гормана едва пробивался сквозь шум сражения.
— Кто там стреляет? Я же приказал не пользоваться тяжелым оружием!
Васкес даже не разобрала его слов, ее глаза и все ее внимание были прикованы к экрану прицела. Ноги, руки, глаза, все тело стало лишь продолжением и дополнением оружия, они слились в едином порыве. Грохот, вспышки света, дым и оглушительные крики наполняли комнату — маленькая часть Армагеддона[19] на уровне «С». Но в ее тело вливалось великое спокойствие.
Даже небеса не даровали бы ей большего.
Когда в динамиках бронемашины раздался еще один крик, Рипли вздрогнула. Камера Вежбовского потухла, и тут же линии на его биомониторах выпрямились. Она сжала руки в кулаки, острые ногти впились в ладони. Этот парень ей нравился.
