В общем, все у них срослось. И, само собой, Лизка благополучно свалила к суженому в Альпы. Старичок оказался владельцем отеля на одном из горнолыжных курортов. Название местечка не знаю. Слышала, что захолустье еще то. По их, заграничным, меркам, разумеется. Как бы то ни было, Лизка очень довольна. Любителей горных лыж и горных пейзажей нынче хватает. Так что Лизонька и ее муженек срубают приличные бабки. Как я слышала, сестрица вошла в курс дела и фактически заправляет бизнесом своего Кощея.
Да, Лизка могла бы меня выручить. Но она этого никогда не сделает! Слишком сильно я ее обидела. Такая у них с Васей любовь была! Как в сказке. Прямо Герда и Кай! А я, негодница, все в один миг разрушила. Но, с другой стороны, не так уж я и виновата. Если бы Вася любил ее по-настоящему – фиг бы поддался моим чарам! А он слетел с катушек даже быстрее, чем я надеялась. Да и Лизка недолго слезы по неверному женишку проливала. Так что еще неизвестно, кто от этой истории больше выиграл. Выскочив замуж раньше Лизки, я обеспечила себе право на мамину квартиру. Собственно, это и заставило меня поторопиться. Своего жениха у меня в то время не было. Потому и появилась идея отбить у нее Васю. Кто же знал, что все окажется так просто!
Вот только выиграла ли я от этого? Да, квартирка теперь моя. Но с сестрой рассобачились на всю оставшуюся жизнь. А Вася… Оказалось, что он не тот, кто мне нужен. Решила: пока поживем, а там видно будет. Главное – с детьми не торопиться. Чтобы, когда найду своего единственного, не создавать себе проблем.
И вот теперь у меня есть мужчина моей мечты. Настоящий Супермен. Только как и чем привязать его к себе? Одними только женскими прелестями такого баловня не удержишь. Квартиркой моей двухкомнатной? Но вокруг полно сексуально голодных богачек с настоящими дворцами и яхтами. Тут у меня шансов нет. Уведут. Нужно срочно что-то придумать. Но что?
На пересечении с Пискаревским, как всегда, пробка. Медленно, по метру-два, продвигаюсь вперед. Справа и слева то и дело подрезают водилы с шилом в задницах. Уже привыкла не обращать на них внимания.
Терпеливо сижу за рулем, слушаю льющуюся из динамиков мелодию. Наконец, Пискаревский остался позади. Еще пятнадцать минут – и я паркуюсь около дома. Забегаю в магазин. Через полчаса выхожу из него, навьюченная как мул. Смотрю на окна квартиры. В темных стеклах отражается свет фонарей. Мой дорогой еще не вернулся.
Шагаю через порог квартиры и едва не роняю пакеты с продуктами на пол. Опешив, несколько секунд стою, как парализованная, в темном коридоре.
Нутром чую – в доме непорядок. Пока меня не было, в квартире что-то произошло.
В прихожей – хоть глаз выколи. Лишь на полу у открытой двери в кухню прямоугольник слабого отсвета уличных фонарей. Постепенно глаза привыкают к темноте. Начинаю различать в прихожей закрытый шкаф, зеркало на стене, полочку под ним. На полу медленно начинает проявляться геометрический рисунок коврика.
Я не двигаюсь, сдерживая дыхание, словно опасаюсь спугнуть озадачившую меня тишину. Сердце гулко колотится в груди, и мне кажется, что его стук разносится по всему дому, вылетает через открытую в кухне форточку на улицу и уносит над заснеженными улицами охватившую меня тревогу куда-то вдаль. Сквозь скрип снега под ногами, сквозь рокот проносящихся мимо машин его слышат редкие прохожие. Они задирают вверх головы, удивленно смотрят в спрятавшееся в вечерних сумерках низкое, невидимое небо, не в силах понять, откуда исходит этот ритмичный, полный удивления, недоумения и страха таинственный звук.
Наконец, я мало-помалу успокаиваюсь. Уже знаю, что в квартире, кроме меня, никого нет. Но – надо убедиться. Медленно ставлю пакеты с продуктами на пол. Звякают бутылки минералки. Вздрагиваю. Заставляю себя успокоиться. Вешаю сумочку на спинку стула. Потом так же осторожно снимаю куртку, сбрасываю сапоги. Нашариваю на стене выключатель. Яркий свет разгоняет тьму, и прихожая обретает привычный вид.
На вешалке, как и должно быть, только куртка мужа, в которой он выходит вынести мусор или смести снег с машины. Тюбики с кремом, как и положено, на полочке под вешалкой. Рожок висит, как и всегда, на крючке у входной двери. Мои тапочки лежат у стены, вложенные один в другой. Зеркало чистое. Вижу в нем отражение модно одетой молодой женщины с взглядом испуганной газели. На полочке под зеркалом мои заколки, помада. Все так, как было утром, когда я уходила на работу.
