Что делать? Решение очевидно: менять систему!
Японский эксперимент
Биография Уильяма Эдвардса Деминга в равной мере монотонна и поучительна. Отец, юрист и математик, вынужден заниматься сельским хозяйством. На ферме ему помогает мать Уильяма, тонкая женщина, музыкант по образованию и религиозная деятельница по призванию. Не удивительно, что ферма быстро разорилась. Чуть ли не с пеленок Уильям приучен к тяжелому физическому труду. Свое обучение в университете штата Вайоминг Деминг финансирует разнообразными приработками: дворником, хористом в церкви, барабанщиком в джаз-банде. Кстати, о музыке. Пожалуй, в жизни Деминга она занимала место даже поважней, чем статистика. Он автор двух литургических месс, бесчисленных псалмов, реквиема, кантилен и даже музыкального переложения национального гимна Америки. Также от матери Уильяму Демингу передалась страстная религиозность: практически все свои сбережения он жертвовал на нужды местной епархии. На первый взгляд, удивительный нюанс в биографии человека, всю жизнь посвятившего повышению производительности труда и эффективности экономики, то есть деланию денег! Вспомним, однако, миллиардера Сэма Уолтона, его пикап-развалюху и пиджак, в котором он проходил чуть ли не полжизни: личное бескорыстие на фоне прямо-таки маниакальной одержимости сберегать материальные ценности - первый признак того, что в экономическую деятельность вмешивается религиозная мотивация. Другое дело, что у мотивации Уолтона и Деминга различная природа, но об этом - чуточку позже.
Отчим качества: Мы до сих пор пытаемся воспитывать рабочих, бьемся над системами мотивации и проклинаем тяжкое наследие. Но у ведь у японцев после войны не было вообще ничего!После университета жизнь Деминга пошла по накатанной стезе: степень бакалавра в электрической инженерии, докторская степень по математике и математической физике (университет Колорадо, затем - легендарный Йейл). Очень рано он связал свою карьеру со службой в государственных ведомствах: сначала в Департаменте сельского хозяйства (с 1927 года), затем в Национальном бюро переписей (1939). Надо сказать, что Уильям Деминг очень мало своего придумывал в науке. Интерпретация и адаптация - вот сильнейшие аспекты его творческой мысли. Практически все основы современной статистики были заложены в 30-е годы такими титанами, как сэр Рональд Фишер ("Отец Статистики") и доктор Уолтер Шухарт. Книга последнего "Статистический метод с точки зрения контроля качества", опубликованная в 1939 году, оказала столь глубокое воздействие на Уильяма Деминга, что по праву может считаться краеугольным камнем всех последующих теорий, которые были им развиты и - главное! - применены в экономическом строительстве. Именно практическая адаптация, произведенная Демингом, позволила сухой статистической науке выйти из университетских библиотек и поселиться в каждом японском сборочном цеху и на производственной линии.
В Японию Уильям Деминг попал совершенно случайно - генерал Дуглас Макартур, командующий американским оккупационным корпусом в послевоенной Японии (читай, диктатор de facto), уверенной рукой расчищал экономические завалы, выводя Страну Восходящего Солнца к светлому будущему капитализма (по иронии судьбы оказалось - на погибель американской производственной монополии!). Первым ударом Макартур сокрушил влияние семейных трестов, так называемых "заибацу"
[4], которые десятилетиями контролировали всю экономику страны, затем внедрил профсоюзы и провел поистине революционную реформу сельского хозяйства. В 1947 году он пригласил бывшего президента Американской банковской ассоциации Джозефа Доджа, который заложил основы современной японской банковской системы, а также героя нашего рассказа - Уильяма Деминга, к тому времени - авторитетного специалиста в области статистического контроля за качеством производства.
Потребность в услугах Деминга напрашивалась именно в Японии. Для этой страны, напрочь обделенной сырьевыми ресурсами, промышленный экспорт является единственным способом буквально физического выживания (множественные попытки решить свои проблемы за счет военной экспансии, как известно, до добра не довели). Однако качество японской продукции традиционно считалось в Европе и Америке синонимом бросового барахла. В те годы Made in Japan звучало примерно как "махровый Китай" на блошиных рынках Москвы. Доходило до смешного: японские предприниматели переносили свои сборочные цеха в маленькую деревушку Уса для того, чтобы с гордостью написать на этикетке Made In USA.
