— Ладно, ладно, заступница. Чай остыл.
Оля посмотрела на Тузика, а тот только и ждал этого, прыгнул ей на колени.
— Видели фантазерку, — сказала Полина Ивановна, — и Тузик у нее умница, только что не разговаривает…
— Разговаривает, разговаривает. Ты только послушай…
— И кот-мурлыка, который мышей не ловит, тоже у нее какой-то необычный, — продолжала Полина Ивановна.
— Так он же Пупсенка обижает, — чуть не плача выкрикнула Оля.
— Вот-вот. А какие прозвища она дала своим куклам. На сытый желудок не выговоришь.
— Разве плохо? Пупсыня, Пупсиха, Пупся, Пупсишка, Пупсик и Пупсенок, — выпалила одним духом Оля.
— Хорошо, хорошо. Даже очень хорошо. Пей чай. А было бы еще лучше, если бы ты слушалась маму.
На улице, против дома, где жили Павлик и Оля, ребята строили шалаш. Здесь же возились Тузик с Угольком, а чуть поодаль лежал жирный кот Васька. Михаил Петрович Карасев минут пять стоял незамеченный, пока Павлик не вылез из шалаша и не увидел его.
— Дядя Миша пришел! — закричал он.
— Чем занимаешься, герой?
— Шалаш строим. От дождя будем в нем прятаться.
— А завтра что будешь делать? На рыбалку хочешь?
— На озеро? — подпрыгнул от радости Павлик. — Конечно, хочу.
— Тогда накопай червей побольше и корзину не забудь. Пойдем завтра утром.
В воскресенье утром счастливого Павлика на рыбалку провожала вся детвора. Впереди, положив колечко хвоста на спину, бежал Тузик. А сзади, с котенком на руках, пыхтел Вовка. Павлику не верилось, что он идет на целый день в лес, будет на Черной речке, на озере и все время с дядей Мишей.
Проводив Павлика и дядю Мишу до водоема, ребята вернулись домой.
— Куда же вы грибы будете складывать? — спросил Павлик.
— В твою корзинку.
— Так она же маленькая.
— Ничего. Для двоих хватит.
— А удочка ваша где? — не отставал Павлик.
Карасев посмотрел на руки, в которых был только чемоданчик, и, казалось, сам был озадачен, что на рыбалку пошел без орудия лова.
— Ладно, что-нибудь придумаем. Червей хватит?
— Полная банка, — похвастал Павлик.
Разговаривая, они шли вперед, смотрели по сторонам и под ноги. Павлику первому улыбнулся пузатый боровик.
— Дядя Миша! Белый! Смотрите, какой большой. — Вытащил нож, аккуратно срезал гриб, положил его в корзинку и побежал дальше.
— Подожди, парень. Не спеши. Грибы этого не любят. Здесь еще должны быть белые. Обычно они растут семьями. Давай поищем.
И действительно, почти на том же месте они нашли в траве еще пять белых, пузатеньких, в бархатистых шапочках.
На небе ни облачка. Ветерок в лесу затерялся. Косые лучи утреннего солнца разбросали по редким полянам тени кружев от одиноко стоящих деревьев.
Когда корзина наполнилась, они сели, грибы высыпали на траву, отрезали от ножек шляпки и раздельно уложили в корзину.
На берегу озера Павлик начал готовить удочку.
— Э, да ты, я вижу, запасливый, — сказал Карасев, — у тебя лески на двоих хватит.
— Как же, а вдруг обрыв…
— Запасные крючки тоже есть?
— Много. Выбирайте любые.
Карасев срезал длинный березовый прут, очистил его от коры, отмотал у Павлика кусок лески, и через несколько минут у него тоже была хорошая удочка.
— А теперь мыться и обедать, а то, видишь, солнце на ели, а мы еще не ели.
Павлик помылся и вдруг вспомнил, что сверток с едой, который еще с вечера ему приготовила тетя Поля, забыл дома. Стало так стыдно, что даже слезы выступили.
— Я свой обед забыл дома. Но вы не беспокойтесь, я есть совсем не хочу.
— Очень хорошо, что забыл, — обрадовался дядя Миша, — я на двоих взял. Садись. Посмотрим, что у нас здесь.
Он открыл чемоданчик и начал выкладывать на газету свертки.
— Ну как, одолеем? — подмигнул он. — Не бычься. Садись.
Бутерброды с сыром, колбасой запивали холодным лимонадом. Павлик ел до тех пор, пока не почувствовал, что по-настоящему сыт.
— Спасибо. Наелся, — поблагодарил он.
— Вот теперь верю. А то такой здоровый парень целый день в лесу и вдруг не хочет есть. А сейчас отдых. Ложись и загорай. Захочешь пить — лимонад в чемодане.
Дядя Миша прямо на берегу лег у своих удочек и сразу уснул. А Павлик выбрал место в густом кустарнике. Положил под голову сухой мох, которого здесь было много, и лег лицом кверху. Но спать не хотелось. И вообще он не любил спать днем.
