Вовка поднялся, потянулся так, что кости захрустели, и вышел ребятам навстречу. И тут в его голове стрельнула мысль: «Воры! Ну конечно же, воры. И сразу двое. Вот так повезло! Я первый поймал. Ох и разговоров будет…»
— Попались голубчики, — сказал он, оглядывая их с высоты своего роста, — думаете, если дедушки дома нет, так и воровать можно. Где редиску взяли? — спросил он строго.
Дети испугались и молчали. Потом мальчик как бы что-то вспомнил и сказал:
— Нам домой надо. Бабушка ждет…
— Ну нет, — запротестовал Вовка. — Ты сначала скажи, где редиску взял.
— Нам тетя Оля дала, — бубнил, как сонный, мальчик, не мигая глядя в лицо Вовке.
— А не врешь?
Мальчик молчал, а напуганная девочка расплакалась.
— Заворачивайте назад, — скомандовал Вовка.
И когда они подошли к грядке, где росла их редиска, Вовка вырвал две штуки, приложил их к пучку мальчика и затрясся от возмущения.
— Что же ты врешь про тетю Олю, — закричал он. — Это наша редиска. Видишь, одинаковая. Совсем, совсем похожая.
Ему не жалко было редиски, но желание отличиться взяло верх. Он открыл дровяник, загнал туда малышей и закрыл их на крючок. Сначала дети молчали, потом захныкали, а вскоре оттуда раздался рев. «Ничего, ничего, голубчики, посидите немного. Сейчас сбегаю к Павлику, он разберется». А в голове радостные мысли: «Я первый поймал воров».
Павлика дома не оказалось. И чтобы не ходить домой и не слышать из сарая детский плач, Вовка остановился на дороге, по которой должны были идти из магазина дедушка с Валериком, и стал ждать. Вскоре они показались. Захлебываясь от радости, Вовка рассказал им, как поймал воров, и очень удивился, что дедушка не похвалил его, а чуть ли не бегом пустился домой. Открыл сарай, выпустил оттуда детей и начал угощать их конфетами. Когда они успокоились, взял их за руки и отвел домой. Удивило Вовку и то, что дедушка даже не спросил, где они взяли редиску. Домой вернулся он сердитый. Весь день молчал и только вечером заставил Вовку еще раз повторить утреннее происшествие.
— Не думал я, что ты на это способен. Я думал, ты добрый, — сказал дедушка, всматриваясь ему в глаза. — Котенка жалеешь, с Тузиком играешь, а малышей в сарай. Как же это, Вовка?
— Так они же воры, — уныло сказал Вовка.
— Нет, Вовка. Воры не такие…
— Дедушка! — вмешался Валерик. — А ты его самого посади туда на ночь. Пусть узнает, хорошо ли там.
— Но, но, ты не больно-то, — запротестовал напуганный Вовка. — Я редиску не воровал, и нечего мне в сарае делать.
Каждый вечер перед сном Павлик обходил огород вдоль забора и все замечал, а утром, просыпаясь раньше всех, снова выбегал в огород. Чужих следов не было. Но однажды утром возле сарая он отчетливо увидел следы ног, ведшие в густые кусты смородины. «Похоже, Костины», — подумал Павлик. Рядом были следы побольше. Почти на четвереньках, осторожно отклоняя росистые ветки, он пополз по следу и неожиданно натолкнулся на Вовку.
— Ты что здесь делаешь? — спросил Павлик.
— Я? — вскочил на ноги перепуганный Вовка.
— Да, да. Ты.
— На вашем огороде? — продолжал он тянуть время.
Потом, отряхнув прилипшую к коленям, к локтям и животу землю, шмыгнул носом и ответил:
— Уголек наш сбежал. Вот что…
— Как сбежал?
— Так. Я всегда с ним сплю. Сегодня просыпаюсь, а его нет. Убежал. Вот я и пошел искать. Они с Тузиком, когда жарко, в вашей смородине прячутся.
— Так то когда жарко, а сейчас утро…
— А может, ему и сейчас жарко. Откуда ты знаешь? Черным всегда жарко…
Вовка взглянул хитрыми глазами на Павлика, повернулся и засеменил короткими ножками к калитке.
«Врет он про котенка», — решил Павлик и пошел за ним.
— Мы нашли следы сначала на нашем, а потом и на вашем огороде, — сказал Валерик.
— Чего же вы раньше не сказали?
— Сначала сами хотели проверить. Пойдем покажу.
На рыхлой земле между кустами смородины и штакетником забора Павлик сразу увидел следы Кости и другие, незнакомые.
Погода стояла сухая и жаркая. Уже с десяти утра раскаленное добела солнце нагревало воздух так, что ни о какой работе не было и речи. Одно спасение — речка или водоем. И только под вечер, когда солнце уходило куда-то за Ропшу и уже не жгло, а только грело, ребята расходились по домам, брали лейки и поливали засохшие за день грядки.
