— Правду говоришь, ежели барышом пахнет, что ночь, что полночь — все едино. Был бы толк.
Сняв поддевку тончайшего сукна, Еремей Панфилыч развалился в кресле.
— Почитай, две недели дома не был, — снова начал он, — в Кемь морем ходил. Вернулся, приказчики говорят, от тебя присылали: спешное дело, дескать. Вот и решил на завтра не откладывать. У нас говорят: одно сегодня лучше двух завтра. — Еремей Панфилыч хохотнул.
— Очень хорошая пословица, господин Окладников. Я хочу вам сделать наивыгоднейшее предложение…
Бак посмотрел на купца. Окладников, навострив уши, слушал.
— Что вы скажете, если я вам предложу… — Бак помедлил, — предложу заготовлять строевой лес в количествах, в десять раз больших? Как самому уважаемому купцу в городе, я…
— Супротив закону не пойду, — грубо отрезал Окладников.
— Почему против закона? — улыбнулся Бак. Он выдвинул ящик стола. — Прошу вас взглянуть. Вот бумага на право вырубки, сплава и вывоза онежского корабельного леса. Монополия сального торга графа Шувалова… Граф Шувалов уступил ее мне. Как видите, все по закону.
— Мало нажился? Опять лесом думаешь торговать?
— Да, отчасти и лесом. Так вот, нам нужен крупный подрядчик, солидный купец с большим капиталом.
— В заморье лес пойдет?
— А хотя бы и так.
— Э, нет! — Окладников крякнул и отер лицо платком. — Не подойдет. И так неприятностей полный короб. Против своих не пойду.
— Но почему? — улыбнулся Бак. — Мало ли в России лесов?
— Лесов немало, да эдак за десять годов сведем всю ближнюю корабельщину, сгубим корабельное дело, морские промыслы, — повторял Окладников слова онежских мореходов.
— Вот так же ваши кормщики донесли в Санкт-Петербург, — еще приятнее улыбался Бак. — А я написал коммерц-коллегии и доказал: развитие лесного промысла — благодеяние для этого края.
— Неужто обвел вокруг пальца? — изумился Окладников.
— Ах, милейший Еремей Панфилыч! — Бак доверительно притронулся к плечу Окладникова. — Я вам откроюсь: мне срочно нужны деньги. Я думал с вашей помощью поправить свои дела, но раз вы не согласны, — хозяин пожал плечами, — мне придется вступить в переговоры с господином Парамоновым… Он согласится. Сто тысяч стволов в год — немалая выгода.
Окладников задумался.
— Прошка-то согласится… — растягивая слова, начал купец. — Только вот что: молод он еще со мной тягаться. А ежели прикинуть — лесу у нас видимо-невидимо. Что ему содеется… — Еремей Панфилыч встал. — Ну что ж, давай по рукам… Твои дела враз поправлю, знай Окладникова. — Купец протянул руку.
— Вы настоящий деловой человек, — пожимая ему руку, говорил повеселевший Бак. — Я всегда это знал… Но я тоже иногда могу быть полезным. К примеру, Еремей Панфилыч, один дружеский совет: не посылайте ваши суда на Грумант.
— Почему? — удивился Окладников. — Там наш промысел, богатство…
— А лес? — вскрикнул тонким голоском хозяин. — Занимайтесь лесом, милейший Еремей Панфилыч. — И Вильямс Бак вновь принялся вышагивать по кабинету. — Посылайте свои суда на Новую Землю.
— У меня шесть лодей на Грумант сготовлены… Многие купцы на Грумант лодьи готовят… — хмуро посматривая на Бака, возражал Окладников. — В других местах промысел куда плоше, выгоды нет.
— Другие купцы пусть терпят убытки, но, милейший Еремей Панфилыч, зачем же терпеть их вам? Я пекусь о вашей выгоде. — Бак круто остановился. — Только вам открою, — тихо сказал он. — О, это большой секрет! — Он замялся, не находя слов. — Я слышал от одного человека, будто голландские капитаны не хотят больше терпеть конкуренцию ваших промышленников на Груманте. Мне кажется… я думаю, — путался Бак, — этим летом от лодий останутся одни обломки…
— Правду говоришь? — Еремей Панфилыч схватил Бака за рукав. Злобная усмешка проползла по его лицу.
— Солидные люди не могут друг друга обманывать, — ответил Бак, с удивлением глядя в лицо Окладникова. — Сегодня я обману вас, завтра вы обманете меня. И мы с вами будем иметь одни убытки.
Волнуясь, Еремей Панфилыч вынул табакерку из моржовой кости работы холмогорских косторезов и, захватив щепотью носового зелья, шумно зарядил ноздри.
Вильямс Бак вежливо ждал. Гость прочихался, вытер нос платком.
