Она резко обернулась и одарила его далеко не ласковым взглядом.
— Черт, как вы меня напугали! — выпалила она. — Что за дурацкая манера — подкрадываться незаметно? Уин тоже этим страдал. У вас это профессионально, что ли? Шпионская выучка?
Джеймс расхохотался — громко и хрипло. И тут же подумал, что уже давно не позволял себе смеяться. Возможно, даже не один год. Рука его повисла вдоль туловища, расслабленная.
— Энни, — протянул он, старательно выпячивая техасский акцент, — У тебя инстинкты превалируют над разумом.
— Это едва ли, — возразила Энни. — В Джорджтаунском университете я входила в общество «Фи-бета-каппа»
.
Джеймс поймал себя на том, что усмехается. На мгновение ему показалось даже, что от усилия его давно окаменевшие мимические мышцы треснут и разломятся.
— Энни, — произнес он. — Ты даже не представляешь, в какую игру ввязываешься.
— Я уже ввязалась, — горделиво заявила она. — И что, по-вашему, мне делать теперь? Бежать без оглядки и затаиться в какой-нибудь норе?
Бежать ей было некуда — карающая лапа её могущественная противника дотянется до неё где угодно. В этом Джеймс не сомневался. Безопаснее всего ей было оставаться рядом с ним. С человеком, который только что едва не лишил её жизни.
Нет, он её не убьет. Сейчас, по крайней мере, пока у него ещё есть выбор. Джеймс слишком многое повидал в жизни, и отлично знал, что случиться может все что угодно. Даже самое невероятное и непредсказуемое. Обстоятельства складывались не в их пользу и, играй он в азартные игры, он поставил бы на то, что ещё до Хэллоуина
.
Однако обстоятельства не учитывали то, что человеческие поступки не всегда поддаются математической логике. Кто знает, а вдруг Энни удастся спастись? Пока оставалась хоть крохотная надежда, он не сложит оружие и не перестанет бороться.
Нельзя сказать, чтобы это решение привело Джеймса в восторг. Уж слишком оно было непрактичным и эмоциональным. Скорее — проявлением слабости, нежели здравого смысла. И все же одно Джеймс понял наверняка: убивать Энни Сазерленд без крайне необходимости он не хотел.
Он нагнулся за чемоданом, стараясь ненароком не прикоснуться к её телу. Волосы Энни быстро высыхали, а тело испускало жаркий и манящий аромат. Который смешивался с запахом крови и смерти, который доносил до ноздрей Джеймса свежий утренний бриз.
— Мы уходим, — сказал он. — Прежде чем за мной пришлют кого-то еще.
— А за вами кого-то присылали?
— Да, очень приставучую женщину по имени Энни Сазерленд, — медленно, с расстановкой, ответил он. — Не хочу, чтобы следом за ней нагрянул и её бывший муженек.
— Я думала, Мартин — ваш друг, — нахмурилась Энни.
— Так и есть, — кивнул Джеймс. — Насколько это возможно.
— И куда мы едем?
— Ты мне доверяешь?
Энни посмотрела на человека, который собирался её убить, склонила голову набок, как бы раздумывая. Глаза её отливали чистой, почти прозрачной голубизной. Как и Уина, хотя и были совершенно лишены отцовской хитрости и коварства. Энни сегодня не красилась, но, как ни удивительно, без макияжа смотрелась даже лучше. Ее отливавшая естественным румянцем кожа так и дышала свежестью. А вот густые ресницы были того же золотистого оттенка, как и волосы. Бледность широких пухлых губ подчеркивала яркость веснушек, рассыпанных на прямом носике и вокруг него.
Господи, неужели ему делать нечего, кроме как пялиться на её веснушки? — А могу я? — переспросила Энни.
Его так и подмывало сказать ей правду. Сказать, чтобы Энни спасалась, бежала от него во всю прыть. Впрочем, она только зря потратит время. Если она попытается бежать, он неминуемо её поймает. И уж тогда, возможно, случится непоправимое. Нет, говорить правду нельзя ни в коем случае.
— Ну, конечно, милая, — протянул он, зная, какое обезоруживающее воздействие оказывает его техасский акцент. — Ведь твой папа всецело доверял мне.
— До самой смерти, — горько промолвила Энни.
Джеймсу её слова не понравились. Однако он и бровью не повел.
— Тем более, значит и ты должна мне доверять. Здесь неподалеку я припрятал автомобиль. Путь к нему, правда, лежит через кустарник, но, по счастью, сегодня на тебе более подобающая обувь.
