– Получасовая готовность к старту!
Рипли, казалось, совсем успокоилась и четко ответила:
– Даю отсчет!
В рубке появился Даллас. Вид у него был усталый, под глазами – синие мешки, щеки запали, подбородок и нос заострились. Рипли поразилась, насколько эта прогулка измотала всегда такого выносливого капитана.
– Я оставил Кейна в изоляторе. За ним наблюдает Ламберт.
– Хорошо, – кивнула Рипли. – Эш уже готовит все необходимое на корабле. Ты плохо выглядишь.
– Надо постараться его спасти. Понимаешь, я хочу дать ему шанс.
Рейдер вспыхнул оранжевым факелом правого борта и притормозил. Фиолетовая звезда холодно и как-то простуженно-тускло освещала оспины и шрамы на обгоревшем теле корабля. На фоне фиолетового диска проступила точка.
– Я, N73011, вышел к планете LB-426. Жду приказа, – отрапортовал смуглый офицер, всматриваясь в экран.
С каждой секундой точка росла.
– Приказ N24KL7 по системе планеты LB-426, – заговорил компьютер приятным мужским голосом, – по достижении углового размера 10 и дальности 4, открыть огонь на поражение.
Точка росла, превращаясь в подковообразный корабль.
Наконец картинка замерла.
Рука перебросила пульт дистанционного управления на журнальный столик.
Человек поднялся с кресла и ткнул в силуэт корабля концом еще не распечатанной дорогой сигары:
– Кроме этого пустого хлама, у вас есть еще что-нибудь стоящее?
– Есть перехват их радиограммы.
– Она расшифрована? – На этот раз говоривший был явно заинтересован.
– Приблизительно. Мы можем ознакомить вас с текстом.
Человек кивнул.
– Что еще?
Зашуршала обертка, лязгнули сигарные ножницы, пламя вспыхнуло и погасло. Терпкий тягучий дым пополз по залу.
– Мы не получали инструкций, – сказал другой человек, в строгом двубортном костюме.
– Ну-ну, – пухлая рука опустилась на его плечо, – я знаю. Надо иметь свою голову. Вас держат здесь не только для выполнения приказов, но и для выполнения того, чего не приказывали. Шевелите же тем, что у вас есть в голове, хоть иногда самостоятельно.
– Мы предприняли рейд… В отчете все указано.
– Все знаю, – проговорили пухлые губы и выпустили толстое кольцо дыма. – Послушайте, вы ведь уже немолоды…
Глаза собеседника вспыхнули желтизной, по морщинистому лбу пробежала судорога, и губы зашевелились в еле заметной улыбке.
– Я всегда выполнял порученные мне задания и никогда не лез в чужие дела. Правда, в отношении отдыха на помойке я не успел подумать.
– Это, конечно, похвально, – пухлая рука скользнула во внутренний карман, извлекая платок, и, промокнув им мясистый, гладко выбритый затылок, вернула на место, – но на этот раз придется поработать головой. Помойки я не обещаю, но закончить последние дни в ассенизаторной вы можете. Мне нужны образцы! Понятно?
– Сколько времени в моем распоряжении?
– Нисколько. Чем скорее, тем лучше. Но чтобы ни-ни… – пухлый указательный палец прижался к губам.
– Я понял, сэр.
– Посредников не надо! Об этом знаем только вы и я. И помните, что у меня есть выход на любой борт. Так что для вас в этом отношении ограничений нет. Помните это.
– Да, сэр.
Человек в строгом двубортном костюме вышел из кабинета и с очень озабоченным лицом твердым шагом проследовал по коридору.
Юркий парнишка в форме козырнул и отступил в сторону.
– Данные обо всех кораблях, проходящих в радиусе трех парсеков от системы LB-426.
Парнишка кивнул, снова козырнул и исчез в боковом отростке коридора.
Пухлый палец нажал кнопку на коммуникаторе, и толстые губы произнесли:
– Программа не должна дать сбоя. Это слишком опасно для нас.
Пауза.
– Материалы уже подготовлены, будем запускать программу.
Пауза.
– Очень хорошо, – пухлая рука скользнула во внутренний карман…
– Включить третий маршевый, – скомандовал Бретт и откинулся в кресле, наблюдая за суетливой беготней огоньков по приборному щиту.
– Отлично. – Довольный Паркер выставил большой палец и причмокнул. – Уходим.
Челнок вздрогнул и затрясся.
– Компьютер показывает, что все в норме. Один километр в секторе.
– Ненавижу я эти взлеты, впрочем, как и посадки, – негр потуже затянул перегрузочные ремни.
Уши заложило звенящей плотной ватой. В голове пел и пульсировал океан свинцовой крови. Пропитанные ею веки закрыли глаза, и не осталось ничего, кроме этого огромного красного тяжелого океана в голове. Сквозь его грохот тело не слышало никаких приказов мозга. Оно лишь безвольно лежало, раздавленное перегрузкой.
