Пока они с коллегой Джейком Риверсом ехали в аэропорт, Джина смотрела в окно маленького «фиата», размышляя о скором возвращении туда, где отдала сердце прекрасному загадочному незнакомцу. О нем она грезила на протяжении трех лет. В мечтах она бесконечно возвращалась в ту изумительную ночь, которую они провели под небом пустыни.
— Захир, — прошептала она.
Уже не в первый раз она думала о том, где он сейчас, что делает. Может, он женился на девушке из своей страны? Может, у него родился ребенок, который теперь безмятежно играет возле его ног, переполняя его сердце гордостью? Думает ли он иногда о Джине и о том удивительном соединении сердец, которое им выпало? Или отнес случившееся на долю временного помутнения, безрассудства, о котором пожалел, когда она бессердечно отвергла его приглашение вернуться, предпочтя карьеру?
Сильно прикусив губу, Джина предавалась горьким сожалениям. Да, она хотела, чтобы отец ею гордился, хотела почтить память матери. Но, сделав выбор, она пожертвовала, быть может, единственным шансом стать счастливой.
— Не могу поверить, что ты уже бывала в Кабуядире. Каково там? — вдруг спросил Джейк, пробираясь по парковке.
Джина закрыла глаза и позволила впечатлениям захлестнуть себя: аромат экзотических приправ и курений, разговоры на языках, происходящих из Персидской империи и Византии, яркие сочные цвета товаров, продающихся на рынке, и пьянящий знойный ветер в саду Хусейнов, колышущий душистый воздух.
С особой ясностью ей вспомнилось лицо Захира, его темно-шоколадные глаза, одного взгляда которых оказалось достаточно, чтобы навсегда пленить ее сердце…
— Какими бы словами я его ни описывала, все будет не то. Ты сам все увидишь, когда мы приедем.
Он улыбнулся в ответ. Они припарковались.
— Ладно. Кстати, как поживает профессор Коллинз? Над чем он сейчас работает? — В голосе Джейка были одновременно любопытство и восхищение, а Джина постаралась сохранить нейтральное выражение лица.
Обычно она старалась отделять частную жизнь от профессиональной. Но ее амбициозный молодой коллега, конечно, не мог не полюбопытствовать. Он с самого начала признался, что «большой поклонник» профессора Джереми Коллинза и его достижений в науке.
— Не знаю. По правде говоря, он не очень хорошо себя чувствовал в последнее время. К счастью, я подыскала для него новую экономку, которая производит впечатление сердечного и заботливого человека. Так что я уверена, что с ним все будет в порядке, пока я в отъезде.
Джина надеялась, что не выдала своего беспокойства. Ее отец показался ей уязвимым и хрупким. Поэтому для нее было большим облегчением найти Лиззи Элридж. Она будет просто идеальна в качестве экономки. Женщина за сорок, мать-одиночка с ребенком одиннадцати лет, она была практична и в то же время добра. Они с отцом сразу нашли общий язык. «Он в надежных руках», — думала Джина, катя чемодан к автобусу, который должен был доставить их с Джейком к входу в аэропорт.
— Не могу дождаться, когда же увижу воочию это сокровище, — фонтанировал коллега. — Этот главный бриллиант, или алмаз, как они его называют, это просто нечто! Его владелец вряд ли сидит без денег, учитывая, что он шейх и все такое, так что я ломаю голову: почему же он решил его продать?
— Ну, это уж точно не наше дело! — Джина удивленно приподняла бровь. — Изучать историю этого сокровища — величайшая честь, вот и все, что я знаю. Ведь его история, по достоверным сведениям, уходит в Персию семнадцатого века!
— Хм. — Джейк ухмыльнулся без тени раскаяния. — Интересно, какой он, этот «шейх шейхов», как его называют. Ты можешь себе представить, что нас пригласили остановиться в его дворце, а не в каком-нибудь местном мухами засиженном отеле?
— Будь поосторожнее с подобными высказываниями, когда мы приедем в Кабуядир, Джейк. Это может быть истолковано как неуважение… каковым оно на самом деле и является.
— Ты всегда была такой хорошей девочкой, Джина? — Взгляд орехово-карих глаз, спрятанных за очками в модной оправе, был одновременно пристальным и озорным. — Неужели ты никогда не позволяешь себе расслабиться и… пошалить?
