Они манят из уголков дороги,
Желающих удвоить освещение
Лица подруги.
Потом вернуться в темноту берлоги,
Чтобы не делать снова выбор
Между собой и левой стороной
Ночной медали.
А в центре золотого перекрестка
Стоит дежурный по любви, подросток
Отросток палочки в полоску губит
Играет фуги.
Он видит лица нас обоих дома,
За черным, ветровым стеклом, он
Метроном - качает телом:
"Займитесь делом"!
Провидцу помогают исполнять
Мелодию колонки светофоров.
Они кружатся и в глаза нам светят
Петляют сети.
И в голове твоей легко от цвета, звука!
Провидца в форме заменяет утро!
Уборщицы на метлах - баки, вуги сметают
С лица подруги...
x x x
"В Гремундодо над нами солнечное небо..."
В Гремундодо за женский плач - в кастрюлю мужа!
В Гремундодо на свадьбах - "Бах", а ночью - дружат!
В Гремундодо на ветках псы поют "бельканто"!
В Гремундодо глаза мендальные у франтов!
В Гремундодо в строю дельфины, а не танки!
На каждом венчики и пурпурные банты!
Сажают дев на плавники, а вслед за ними
На водных лыжах - кто, не видно - только спины!
Гремундодо - люблю тебя я - много света!
Тепло и весело нам жить в поселке этом!
Из "Англетера" в бельведер мы переедем, нно!
В мешочек с дырочкой - "садовое" кольцо!
x x x
"А что же Фауст?"
...Наутро она вышла в сад, и раздвижная дверь
в пазу слегка подрагивала в такт волне
которая вносила в дом прохладный бриз.
Вдали, на горизонте, на карниз тяжелого
спросонья океана, поставлены горшочки кораблей.
Налей ей, Фауст, легкого дурмана в бокал со льдинками,
налей, пусть губы обмакнет и смотрит вдаль
и кутается в шелковую шаль. Жофрей вон там,
под самым коромыслом слоеной радуги, и яхта
его приставлена к лучу, косою толстой линией который
разделит небо на "где ты был"-"что будет с нею"...
А на моторе черном у алеи из стриженных диковенных дерев
златой значок лелеет глаз и надпись "Lexus" втОрит
геометрии пространственных решений Бога, что подарил вчера
на крикнутое ею "ах, авось" букетик желтых роз
и черные, широкие колеса со спицами стальным...
А на гросс-мачте Фрея под белесой и хлопающей парусиной,
в корзинке плакал впередсмотрящий юнга. Внизу, на румпель,
с циркулем в руке, задумчиво смотрел он,
покусывая ус из смоли с прожилками из лески волосы
трепал старик - великий океанский ветер. А
А что же Фауст? - Фауст нынче пуст.
Вчера, над нею он потрудился славно, поход устроив
сквозь Пиринеи свадебной аллеи и алчный куст любовной муки,
украв еJ с венчания в свой мир теней, разлуке подарив колеса госта "USA"...
x x x
"Секс на Невском"
На Невском полдень, океан, прохладно, лето,
Плывут бортами расходясь шаланды, где-то
Вдали рогатый пароход маячит, чайки
Стоят на пристани и ждут когда прибудет.
В холодной дымке, опустившейся на берег,
Плывут потоки лошадей, барашки, пена,
Чуть подымаются от волн - как-будто лица,
И разбиваются о стены-скалы. "Пицца",
"Одежда", "Обувь" - гроты волны поглощают,
В подземку сдвинут переход с плитой надгробной,
У входа двое, поперек волны, течения,
Стоят и слишком старомодно обнимаются.
А, впрочем, нет - они друг друга просто держат!
Их лица в вечности, вне времени, в морщинах
Соленый пот и слезы, брызги волн, обиды,
Налет блокадный - отражают просветление.
Он поднимает воротник ей, тронув губы.
Она в ответ едва заметными движеньями
На шее шарф его потертый поправляет...
x x x
"Сирень, цветущая зимою"
Сирень, цветущая зимою
среди сугробов на морозе
и теплый ствол ее с коррозией
металла, Зим
по торс могучий
и даже боле, обнаженный
звенящий бусами кораллов
изводит мелом.
Пинк-Флойда звуки на тропинке
лыжне проторенной Самою
Зим-Матерь Бога
на босу ногу - только вален...
кидает солнце вниз овалом
полмиллиона - льдинки.
и в каждой деньги что плачу я
Цветущей в январе Сирени
предпочитаю покорению
теперь ужом всех покоренных
Женщин
в бутылке веник из Сирени
и в к космос провод.
Олени!
На нашем знамени сияний
полярных мнений
ковром над той моей кроваткой
в которой делал я украдкой
болтая ножками меж прутьев
газели влажными глазами
меня уже тогда смущали, да ну их
их пупырышки - рожки телок
еще к сраженью не готовы
