Джулиус шел ко мне с выражением, для которого человеческое лицо никогда не было предназначено. Хороший солдат всегда знает, когда пора бежать.
Я захлопнул дверь, глядя на квадратное лицо с тонкими напряженными губами, помчался в сторону лифта, пробежал мимо и бросился к лестнице. За спиной я услышал громкий стук и топот ног. Я оказался на лестничной площадке, заваленной окурками, и понесся вниз, пролетая по пять ступенек за раз. Сверху я все еще слышал Джулиуса, он не догонял, но и не отставал.
На бегу я пытался представить план гаража. Вход в лифт был в середине стены, слева от него находилась еще одна дверь. Машину я оставил в пяти метрах от лифта, значит, она слева от выхода…
Мне нужно было больше времени. Существовал способ спускаться гораздо быстрее, надеюсь, мои ноги его выдержат…
Я пробежал по второй площадке, чуть повернул влево, напряг ноги и прыгнул, держа левую выше правой. Я приземлился под углом и проскользил, словно оказался на лыжном склоне. Ухватившись за перила на следующей площадке, я быстро развернулся и снова прыгнул.
Дверь была прямо передо мной. Я распахнул ее, вбежал в гараж и захлопнул дверь. Тут была крепкая защелка. Я дернул ее и услышал громкий щелчок, когда выступ вошел в паз. Возможно, теперь мне хватит времени…
Я бросился к машине, рывком открыл дверцу…
В тяжелую металлическую дверь пожарного выхода что-то оглушительно ударило. Я забрался на сиденье, топнул ногой по стартеру и увидел, как из-под машины полетела пыль. Раздался еще один мощный удар в бронированную дверь. Я обернулся, увидел, как дверь содрогнулась, затем, — что было невероятно, — выгнулась…
Металл со скрежетом разорвался. Из дыры с рваными краями вылезла рука, нащупала защелку и оторвала ее от двери, словно та была сделана из мокрой бумаги.
Машина на воздушной подушке уже оторвалась от пола, я полетел назад, из раскрытой двери выбежал Джулиус и понесся ко мне.
Я повернул руль в другую сторону и включил обе турбины на полную мощность, машина рванулась и врезалась в грудь Джулиуса с таким ударом, словно я налетел на столетний дуб. Генерала потащило вперед. Его пальцы скользнули по капоту, и на хромаллое появились глубокие борозды…
Затем машина с грохотом ударилась в каменную стену и вызвала град падающих обломков. Через пыль я увидел, как Джулиус поднял руку и ударил по смятому металлу так, что весь корпус содрогнулся. Раздался стон рвущегося железа, затем — оглушительное дребезжание, когда турбины начали останавливаться. Машина рухнула вниз с костоломной тряской. В полубессознательном состоянии я вылез из командирского автомобиля и уставился на покрытую пылью голову и плечи генерала Джулиуса, зажатые между разбитой машиной и стеной, одна его рука была откинута, другая продиралась в сердце двигателя.
Я услышал какие-то голоса, повернулся и увидел в открытых воротах гаража группу местных жителей и пару бледных европейцев с округлившимися глазами. Еще не придя в себя, я обошел разбитую машину, открыл дверь припаркованного рядом «Моноджага» и переложил туда костюм с генератором поля.
Взяв из кармана костюма нож, я подошел к грузовому отсеку «Турбокара» и открыл крышку. Меня окатило волной невыносимой вони, исходящей от тела страшного существа. Я стиснул зубы и резанул по длинной, тонкой шее. По прочности кожа напоминала корень дуба. Я увидел заостренное ухо, почти полностью закрытое грубой шерстью. Я оттянул его и принялся работать острым ножом. Из разреза выступила коричневатая жидкость. Любопытные зеваки забрасывали меня вопросами. С силой рубанув ножом, я отделил ухо от головы, сунул его в карман, развернулся к «Моноджагу», запрыгнул внутрь и завел двигатель. Затем сдал назад, вывернул колеса и выехал на боковую улицу. В зеркале я увидел, как толпа осторожно двинулась вперед.
* * *
Бесцельно носясь по темным улицам, я снова попытался вызвать Феликса по рации и опять безуспешно. Я включил радио, нашел певца с хриплым контральто, бормочущего песню о странных извращениях. На другой волне музыканты на визжащих духовых инструментах исполняли гибридную синкопированную альхазу. На третьей, голос, переполненный искусственного волнения, сообщал о самых последних доказательствах неизбежного перехода холодной войны в горячую стадию, приводя высказывания жены албанского дипломата, сделанные на официальном приеме, где китайцы настаивали, что на праздновании в честь дня рождения кубинского президента должно подаваться только французское вино.