Вскоре им удалось приблизиться к заветному участку. Поминутно прикладывая палец к губам и грозя друг другу кулаком, они осторожно заглянули за ограду.
Зрелище им открылось не очень интересное, как таковое, зато оставляющее простор для воображения. В углу маленькой полянки скособочилась совсем уж малюсенькая сараюшка, скорее напоминающая большой деревянный ящик. На земле валялись в беспорядке рассыпанные разнокалиберные дрова. Посередине же были импровизированный столик, состоящий из чурки, накрытой куском картона, и стулья — то есть два толстых полена, лежащие по обе стороны от стола. На столе стояла начатая бутылка дешевого вина. Неподалеку тлел небольшой, аккуратный костерок.
— Ну точно, бомжи, — прошептала Катька.
— Были… — громко сказала Дашка и тут же испугалась.
— Тише ты! — зашипела на нее Симонова. — Они, наверное, не далеко ушли. Костер-то еще горит!
Они посмотрели друг на друга, и вдруг у Дашки, что называется, волосы на голове встали дыбом. Взгляд до предела расширившихся Катькиных глаз был устремлен ей за спину, и во взгляде этом застыло выражение такого ужаса, что Дашка, мгновенно решившая, что оборачиваться ей не стоит, сиганула на два метра в направлении, противоположном этому взгляду. И с совершенно не свойственной ей скоростью понеслась зигзагами к дороге, оглашая окрестности громким испуганным визгом. Обдирая коленки, она бежала, не оглядываясь, подгоняемая время от времени не менее отчаянными Катькиными воплями. Лишь домчавшись до дороги, она остановилась, и зря, так как на нее тут же налетела не успевшая затормозить Симонова. Субтильная Мухина не выдержала неожиданного толчка, и обе повалились на пыльную трассу, сажая себе синяки и ссадины для комплекта теперь и на локти.
Давясь от смеха, они лежали на теплом асфальте, пытаясь что-нибудь сказать, пока не захлебывались в очередной волне смеха.
Наконец, одной из них удалось выдавить из себя, правда, не очень внятно:
— Ты… ты… ты чего бежала?
— А ты чего орала?
— Так ты же первая заорала, а я уже за тобой!
— А кого ты за моей спиной увидела?
— Я?!
— Ну да, ты мне за спину уставилась, как будто там…
— Никуда я не уставилась, что ты врешь?
— Нет, уставилась! Что я, по-твоему, совсем, что ли?!
— А что, нет?
— Ну, ты даешь! Сама смотрит, как будто сто чертей увидела, а я, значит, совсем, да?!
Тут они обе издали по короткому пронзительному визгу и быстро вскочили, потому что услышали невдалеке чей-то уже вполне реальный топот.
С той стороны, откуда они приехали, по направлению к ним ровным галопом приближались Сашка Ильин и Генка Семгин. Лица у них были какие-то странные. Вроде как испуганные.
Девчонки посмотрели друг на друга и опять, не удержавшись, прыснули от смеха. Вид у них был как в лучшие времена! Грязные, пыльные, на ногах жуткие ссадины, на руках тоже, в голове какой-то мусор… В общем, здорово! При этом обе крепко сжимали намертво приросшие к рукам не первой свежести пакеты.
— Вы чего орете?!
— Где вас носит?
— Сколько вообще можно ехать?!
Ребята говорили одновременно и выглядели одинаково ошалело, как какие-нибудь Бобчинский и Добчинский. Но кричали почему-то вполне серьезно и сердито.
— Это вас где носит?!! Тоже мне: «встретим!», «близко!», — мгновенно перешла в нападение Сима.
— Да мы думали, вас тут убивают…
Тут заговорили все одновременно, поэтому, когда все так же одновременно замолчали, Генка повторил свой вопрос:
— Вы чего орали как резаные? Так ведь и инфаркт можно получить!
Инфаркт ему в будущем явно грозил — при его тучности и склонности к покраснению лицевого кожного покрова, но Симонова в гневе не отличалась милосердием.
— Чего надо, то и орали. Может, это мы вас так звали. Вон же, сразу примчались! Ты мне лучше скажи, где у тебя тут большой круглый камень, а?
Наступила тишина, все посмотрели на Генку, который почему-то смутился. Немного потоптавшись на месте, Толстый Генка взъерошил смоляные курчавые волосы и сказал:
— Вот он.
Посмотрев в указанном направлении, девчонки увидели ту самую бетонную плиту, на которой курили несколько минут назад.
— Это?
— Ага…
Оглушительно загудел серебряный самолет и белой биссектрисой поделил начерченный над ними голубой угол.
