- Разумеется, если вы сами все устроите... но он, кажется, очень подружился с мистером Лейном, да и моя жена с радостью сделает все, что возможно.
- Да, понимаю. Благодарю вас. Это очень мило...- нерешительно сказала Вайолет и как-то беспомощно обернулась к Лене, которая стояла у окна в потоке солнечных лучей.- Как ты думаешь, сестра? Будет ли это прилично?
- Конечно, почему бы и нет? Филу не стоит здесь оставаться,- небрежно сказала Лена, по-прежнему глядя на улицу.
- Да, я понимаю. Я только думаю, что скажет Этель...
Лена резко обернулась, сложив пунцовые губки в презрительную гримасу.
- Дорогая моя Вай,- воскликнула она,- пора тебе начать самой за себя решать. В конце концов, чей это ребенок? Можно подумать, что ты здесь служанка,- до такой степени ты позволяешь матери Джорджа помыкать собой этой старой настырной карге! Она с Джорджем превратили твою жизнь в ад нечего хмуриться!- и настало время, чтобы ты указала ей ее место. Если у тебя не хватает смелости заступиться за своего ребенка, можешь тоже принять яд!
Нерешительное, слишком напудренное лицо Вайолет дрогнуло. Найджел испугался, что она упадет в обморок. Он видел, что в ней идет борьба между долгой привычкой к подчинению и настоящей женщиной, которую Лена намеренно спровоцировала. Через несколько секунд ее бескровные губы сжались, поблекшие глаза сверкнули, и она сказала, слегка кивнув:
- Очень хорошо. Я это сделаю. Я очень благодарна вам, мистер Стрэнджвейс.
Как будто в ответ на этот молчаливый вызов открылась дверь, и, не постучав, вошла старая женщина, одетая во все черное. Солнечный луч, падавший сквозь окно, словно замер у ее ног, как будто испугавшись.
- Мне послышались голоса,- хрипло сказала старуха.
- Да, мы разговаривали,- сказала Лена.
Ее дерзкое по тону заявление было полностью проигнорировано. Старая женщина некоторое время постояла на месте, закрывая дверь своим крупным телом, затем, тяжело ступая, приблизилась к окну, неожиданно утратив все свое величие, когда во время движения обнаружилось, что у нее слишком короткие ноги для такой громадной туши, и опустила штору. Солнечный свет ее смертельный противник, подумалось Найджелу, в сумраке ее властность выигрывает.
- Удивляюсь тебе, Вайолет,- сказала она.- Твой мертвый муж лежит в соседней комнате, а ты не можешь даже воздать ему уважение, опустив занавеси.
- Но, матушка...
- Это я подняла штору,- вмешалась Лена.- И так все идет хуже некуда, не хватало еще сидеть в темноте.
- Тише!
- Еще чего! Если вы намерены продолжать травить Вайолет, как вы с Джорджем делали последние пятнадцать лет, это не мое дело. Позвольте мне сказать вам, что не вы хозяйка в этом доме и мне ничего от вас не нужно. Делайте что угодно в своей комнате, но не лезьте к другим людям, грязная тараканиха!
Свет против Тьмы, Ормузда и Ахримана, подумал Найджел, наблюдая за подавшейся вперед тонкой фигуркой, изящно выгнутой шеей девушки, выступившей против старухи, которая замерла темным столбом посредине комнаты: воистину девушка была воплощением Света; и даже если она была немного вульгарна, она не была вредной, нечистой, она не заражала комнату тяжелым запахом камфары, своими протухшими древними представлениями о пристойности и прогнившей властностью, как эта отвратительная старуха в черном. Однако, пожалуй, лучше мне вмешаться, решил Найджел и любезно сказал:
- Миссис Рэттери, я только что сообщил вашей невестке, что мы - моя жена и я - будем очень рады за брать к себе Фила на несколько дней, пока все не прояснится.
- Кто этот молодой человек?- спросила старая леди, чьи повелительные манеры не стали менее величественными, несмотря на выпад Лены.
Последовало объяснение.
- Рэттери никогда не сбегали. Я запрещаю это. Фил должен остаться дома,- сказала она.
Лена собиралась что-то возразить, но Найджел жестом велел ей сдержаться: сейчас должна была говорить Вайолет - или навсегда умолкнуть. Та умоляюще взглянула на сестру, растерянно поводя руками; затем ее поникшие плечи распрямились, робкие черты лица осветились настоящим героизмом, и она сказала:
