- Кофе? Портвейн? Хотя нет, яд не мог быть в портвейне. Его не пьют залпом, а стрихнин имеет такой горький вкус, что любой сразу же выплюнет напиток, если только не ожидал горьковатого вкуса.
- Вот именно. Кроме того, в субботу вечером семья не пила кофе, так как горничная разбила кофейник с ситечком.
- Тогда мне это кажется случаем суицида.
На лице инспектора Блаунта отразилось легкое раздражение.
- Мой дорогой Стрэнджвейс,- сказал он,- самоубийца не принимает яд, чтобы затем появиться в гостиной - так сказать, в лоне своей семьи,- чтобы они наблюдали эффект приема яда. А во-вторых, Колесби не может обнаружить сосуда, из которого он его принял.
- Обеденная посуда, конечно, уже была вымыта?
- Только бокалы и столовое серебро, хотя тарелки не все. Имейте в виду, Колесби - это местный коп - мог что-либо пропустить: я сам приехал сюда только сегодня рано утром, но...
- А вы знаете, что Керне не возвращался в этот дом после того, как покинул его еще днем?
- В самом деле? И у вас есть этому доказательства?
- Н-нет,- пойманный врасплох, сказал Найджел.- Думаю, пока нет. Он сказал, что после неудачи на реке Рэттери отказался впускать его в дом даже для того, чтобы забрать свои вещи. Впрочем, это скоро можно будет выяснить.
- Возможно,- осторожно заметил Блаунт и задумчиво побарабанил пальцами по столу.- Я думаю... да, пожалуй, нам нужно повторно осмотреть столовую.
* 4 *
Это была темная, мрачная комната, тесно заставленная мебелью из орехового дерева в викторианском стиле - стол, стулья и огромный буфет,которая, очевидно, была пред назначена для более просторного помещения и навевала представления об обильной и сытной пище за монотонной, скучной беседой. Угрюмая атмосфера дополнялась тяжелыми коричневыми шторами из бархата, поблекшими, но все равно угнетающими бордовыми обоями и картинами на стене, на которых изображались лиса, рвущая на части распотрошенного зайца (очень правдоподобно), удивительные рисунки омаров, крабов, угрей и лососей, лежащих на столе с мраморной плитой, и предки Рэттери. Судя по их заплывшим жиром физиономиям и толстым тушам, все они до одного скончались от апоплексического удара или от заворота кишок.
- Обжорство вновь возродилось во всем своем величии,- пробормотал Найджел, инстинктивно оглядываясь в поисках мятной соды.
Инспектор Блаунт стоял рядом с буфетом, задумчиво водя пальцем по его ядовито-желтой поверхности.
- Взгляните сюда, мистер Стрэнджвейс,- сказал он, указывая на липкий кружок - такой след мог быть оставлен бутылочкой с лекарством, чье содержимое стекло по внешней поверхности к донышку. Блаунт лизнул свой палец.- Что ж,- сказал он.- Интересно...
Он неторопливо достал шелковый платок ослепительной белизны, вытер палец и нажал кнопку звонка. Тут же появилась женщина - без сомнения, горничная, очень чопорная и замкнутая, с накрахмаленными манжетами и в высоком старомодном головном уборе.
- Вы звонили, сэр?- сухо осведомилась она.
- Да. Скажите мне, Анни...
- Меррит.- Ее тонкие, строго поджатые губы выражали недовольство полицейским, который осмелился обратиться к горничной по имени.
- Меррит? Тогда скажите мне, мисс Меррит, откуда здесь этот след?
Не поднимая взгляда, ибо она держала глаза опущенными, как монахиня, женщина сказала:
- Тоник... последний тоник хозяина.
- А, да... Угу... И куда делась бутылка?
- Не могу сказать, сэр.
При дальнейших расспросах удалось выудить заявление, что последний раз Меррит видела бутылку в субботу после ленча; она не заметила, стояла ли она там, когда убирала после обеда.
- Он принимал его стаканами или ложкой?
- Столовой ложкой, сэр.
- А после обеда в субботу вы мыли эту специальную ложку вместе с остальными?
Меррит возмущенно вскинула голову.
- Я не мою,- холодно подчеркнула она,- я их убираю.
- Убирали ли вы ложку, из которой ваш хозяин принимал свой тоник?терпеливо спросил Блаунт.
- Французский коньяк, неразбавленный,- усмехнулся Найджел.
- Да, сэр.
- И она была вымыта?
- Да, сэр.
- Жаль. А теперь посмотрим... э... не попросите ли вы свою хозяйку прийти сюда?
