Когда звуки трубы снова поплыли над полем, Константин привел свою лошадь в движение, как и те, что были у него за спиной, громко крича от избытка воодушевления. Расстояние между двумя рядами верховых, мчавшихся друг на друга, быстро сокращалось, но ни один из командиров не отдавал приказа до тех пор, пока между обеими группами атакующих не оставалось и десяти шагов. И тогда каждый из них одновременно ударил рукояткой меча по щиту, подавая условленный сигнал.
Уловив команду, обе шеренги чуть свернули на полном скаку и прошли одна сквозь другую, и было так тесно, что Константин ощутил дыхание лошади Крока у себя на щеке и увидел огонь возбуждения в глазах своего друга, когда они одновременно обменивались ударами меча по щиту. То же сделали и все другие, и звон ударов металла о металл прозвучал подобно единому удару медного гонга, прокатившемуся по учебному полю.
Когда вторично запела труба, обе шеренги развернулись, и всадники снова помчались навстречу друг другу, и на этот раз они сшиблись с таким металлическим звоном, что услышали эхо, отраженное окружавшими поле холмами. Перестроившись в традиционные плотные турмы, они во весь опор пролетели по полю и стали, взрыв землю, перед троном, на котором сидел Галерий.
Эта демонстрация верхового и боевого искусства вызвала в массе собравшихся зрителей гром аплодисментов. Ожидая от Галерия какой-нибудь знак оценки или одобрения, Константин неприятно поразился, увидев в глазах этого более взрослого человека холодный враждебный взгляд — как раз за секунду перед тем, как Крок отдал команду покинуть поле. Две турмы легкой рысцой поскакали туда, где столпились солдаты, наблюдавшие за этим блестящим зрелищем. Там Константин спешился и передал повод одному из солдат. И тут же к нему подбежал Крок, весело стукнул его по спине большим кулаком и прокричал:
— Здорово получилось, дружище! Никаким готам и франкам тебя бы не переплюнуть!
— Стоящая похвала. Она же относится и к тебе.
Охваченные возбуждением по поводу успеха своего выступления, ни один из них не заметил, как от того места, где стоял трон, отделился посыльный и, перебежав поле, направился к Дацию. Все еще радостно обсуждая успех своей показательной схватки, они ждали окончания военного смотра, чтобы после можно было возвратиться в казарму и переодеться для послеполуденного вечернего пира, где можно будет поглазеть на молодых придворных дам и горожанок.
— Константин! Крок! — позвал их Даций. — Ко мне!
Оба поспешили туда, где стоял центурион. Константин заметил, что у него было выражение лица человека, припертого к стене.
— Что-нибудь не так? — спросил он.
— Вы поработали хорошо — может, даже слишком хорошо. Цезарь Галерий распорядился, чтобы предводители двух шеренг, которые только что участвовали в показательном турнире, продолжили демонстрацию упражнений.
— Каких еще упражнений?
— Бой на конях.
— Но почему?
— Может, ему нравится вид крови. Вам будет трудно удержаться, чтобы ее не пролить. Он также приказал, чтобы вы дрались боевыми копьями.
Константин взглянул на Крока и увидел такое же замешательство в глазах галла, которое чувствовал и сам. Копье, которым сражались всадники, представляло собой облегченный и удлиненный вариант пилума, тяжелого копья, которым легионы завоевали большую часть известного мира, и по своей значимости как оружие лишь слегка уступало мечу. Заострялась почти треть его металлического наконечника, с тем чтобы оно могло пробить доспех, а деревянное гнездо, к которому прикреплялся оголовок, занимало вторую треть его древка, служа не только местом, за которое можно было держать оружие, но и защитой для кисти руки. В опытных руках оно являлось смертельно опасным оружием, а при том снаряжении, которым располагали эти двое: чешуйчатые доспехи, мечи и небольшие закругленные щиты, — было бы поистине трудно провести даже учебный бой верхом на лошадях без того, чтобы один из них или оба не получили ранения, возможно смертельные.
Когда Константин садился на коня, именно Даций заметил неравенство в том, как были вооружены соперники. В то утро Константин пользовался учебным мечом — коротким, изготовленным из второсортной стали и плохой закалки. У Крока же был при себе его собственный меч из прекрасной испанской стали; он был длиннее и мог гораздо легче держать удар меча противника, когда они звонко сшибались щитами во время учебной атаки.
