— Спасибо. Совсем забыла, что у тебя есть сын. — Она снова помедлила в неуверенности. — А тебе хотелось бы поговорить с детьми?
Константин еще не задумывался о том, как она будет выглядеть — эта встреча с отцовскими детьми от другой жены. Но на мгновение он почувствовал симпатию и уважение к Феодоре и не испытал никакой неловкости, когда она представила ему своих шестерых детей: трех мальчиков и трех девочек. Старшим из них оказался подросток лет тринадцати, тезка Константина; младшим — еще только начинающий ходить ребенок. Двух других мальчишек звали Аннибалиан и Констанций, а девочек — Констанция, Анастасия и Евтропия. Дети смотрели на него серьезно широко раскрытыми глазами — до тех пор, пока старший не начал первым, поспешно выговаривая слова:
— А правда, что ты победил в поединке великана пикта, которого зовут Бонар?
— Он не был великаном, — рассмеялся Константин, — хотя и крупный дядя. И мне приходилось с ним туго, пока Даций не уложил его древком копья.
— А почему ты его не убил?
— Бонар — отважный человек и пользуется большой любовью своего народа, — объяснил Константин. — Лучше было подружиться с ним, чтобы он правил своими пиктами во благо империи.
— Твой отец сделал бы то же самое, — заверила сына Феодора. — Не забывай, что он заключил мирный договор с Аскариком и Регаисом.
— Но они его нарушили и пытались захватить нас в плен — здесь, в Треверах. — Мальчик обернулся к Константину: — Ты ведь взял их в плен, правда? Быстро пошел к ним туда и взял?
— Верно.
— Ты заставишь их заплатить за измену?
— Они заплатят, — пообещал Константин и повернулся к Феодоре: — А теперь я должен уйти, августа.
— Мы тотчас переедем из дворца, — сказала она ему. — Ведь теперь он твой.
— Зачем вам бросать свой дом. Мне ведь нужно совсем немного, и я большую часть времени буду в отъезде — надо ехать в Испанию, сколачивать новые легионы.
— Значит, ждешь от Галерия что-то плохое?
— Скажем так: я стремлюсь к тому, чтобы не было больше раздоров. Отец научил меня первому правилу — что сильные правят, пока они сильны. Я намерен быть сильным, августа, и надолго.
Она задержала на нем изучающий взгляд, после чего медленно кивнула головой.
— Ты достойный сын своего отца и на верность мою рассчитывать можешь всегда. Но берегись моей мачехи и Максенция. Сейчас ты один из сильнейших людей в империи, и я почему-то уверена, что они уже взялись за дело и готовятся тебя погубить.
— Мы должны устроить торжество, чтобы отпраздновать твою победу над Аскариком и Регаисом, — сказал Эвмений, когда они вчетвером обедали в одной из полдюжины комнат, выбранных Константином для собственного проживания во дворце.
— И дать возможность народу Крока провозгласить тебя августом еще до того, как ты получишь ответ от Галерия, — добавил Даций.
— Не забывай, что твой отец оставил еще одного сына с таким же именем, как твое, — напомнил Константину Эвмений. — Императрица Феодора, может, и не будет настаивать на том, чтобы ему быть правителем Галлии, а не тебе, но Максимиан и Максенций могут увидеть в этом желанный предлог для провозглашения себя регентами до тех пор, пока Константин-младший не станет совершеннолетним с правом быть цезарем.
— Если он до этого доживет, — пожав плечами, сказал Крок, — Наследники трона имеют обыкновение рано умирать, особенно если регент силен и честолюбив.
— Я пообещал императрице Феодоре, что буду защищать ее и ее детей, как собственного сына, — сказал Константин.
— Когда это было? — поинтересовался Крок.
— Сегодня днем, в зале для аудиенций. Я зашел туда поразмышлять, и тут появилась она. Мы договорились, что Феодора сохранит свой титул августы, и я хочу перевести на ее имя часть состояния моего отца, чтобы ей с детьми жилось в достаточном уюте — здесь или где пожелают.
— А насчет старшего сына? Ты, надеюсь, не давал никаких обязательств на будущее? — быстро спросил Крок.
— Никаких, да она и не просила. К тому же от отца к сыну трон больше не передается. Диоклетиан все это прекратил.
— Старый обычай всегда можно воскресить, — напомнил ему Даций.
Константин, потянувшись за куском мяса и хлеба, улыбнулся.
