- Го-го-го!..
- Так, поди,- прокричал, едва не захлебываясь от смеха, седоусый дигамбар-старшина,- не только у тебя брала!
- Го-го-го!..
- У Ахмеда!
- Да, поди, не только у него!
Императрица как ужаленная отпрянула от окна. По ее несчастному лицу шли красные пятна, в глазах стояли слезы, лоб прорезала страдальческая морщина. Горькие складки легли у рта. Она беспомощно оглянулась на графа и простонала:
- Поскорей бы пришел чудо-моргушник!..
С глубокой печалью и состраданием граф Артуа взирал на страдания этой прекрасной женщины. "Как она одинока здесь! мелькнуло у него в голове. - Ее тут никто не способен понять..."
- Сударыня,- нерешительно заговорил он и протянул руку, желая утешить эту великую женщину и властительницу.
- Нет-нет! Не теперь, граф! - сделала императрица отстраняющий жест. - Ах, никто, никто не понимает моего разбитого сердца!..
Она закрыла лицо руками и убежала к себе в спальню. На пороге она обернулась, высоко вскинула юбки и с лукавой улыбкой поманила графа пальчиком.
Граф Артуа сделал было несколько несколько шагов к двери в спальню, как вдруг оттуда понесся ритмичный скрип кровати и стоны. Он остановился в смущении - что бы это могло значить?
- О, Ахмед! - простонал кто-то голосом государыни. - О! О! Сильнее! О!
К стонам присоединилось мужское рычание. Граф застыл, недоумевая, что ему предпринять. Внезапно безумная ревность охватила его. "Пойду да выкину к хренам этого негра из постели! - решил он. - А что, в самом деле!" Он уже шагнул к двери, как вдруг ему показалось, что в окне мелькнуло лицо императора. Граф ошибочно подумал, что ему померещилось. Но лицо вынырнуло снизу снова и вновь провалилось вниз, а со двора понеслись крики:
- Ура-а-а!.. Любо, батько!..
- Ай да император!
- Пи-во!.. Пи-во!..
И вслед за тем лицо императора вместе с торсом так и стало то выныривать снизу, то вновь пропадать. Граф Артуа понял, что толпа дигамбаров вместе с отдельными шветамбарами стала качать возлюбленного императора, божественный светоч Некитая, на руках. Он пожал плечами и пошел прочь из будуара императрицы - ведь не мог же он идти в спальню женщины, когда за окном мелькает бюст ее мужа и пялится на него!
Меж тем, догадка графа справедлива была только отчасти. Императора не качали на руках - он подпрыгивал сам. Дело в том, что под самыми окнами будуара располагался великолепный новый батут, и император частенько на нем прыгал - ему это очень нравилось, заниматься спортом. И теперь, желая показать свою удаль и простоту, в порыве солидарности и близости к народу, император залез на батут и стал подпрыгивать. А дигамбары, довольные тем, что император оставил свою затею с уринотерапией, единодушным криком приветствовали блестящее выступление подлинного мастера и артиста,- ну, а император нашел способ проконтролировать, чем там занимаются его жена и заезжий граф.
Впрочем, граф уже не наблюдал всего этого. На выходе из будуара с ним приключилась новая неприятность. Едва он переступил порог, как сзади кто-то подскочил и с силой цапнул его за левую ягодицу.
- Ах ты!.. - невольно вскрикнул граф от боли. Он развернулся, стремясь поймать мерзавца: - Ну, я тебе сейчас!..
Но он не успел - только чья-то темная тень метнулась прочь за занавеску - и она, как будто, была крупней, нежели полагалось быть тени принца. Сгоряча граф кинулся преследовать негодного, как он думал, мальчишку. Но за занавесом оказалась дверь, и она была заперта изнутри. Охая и хромая, граф побрел прочь по коридорам полутемного дворца. Все гости уже разъехались, редкие слабенькие лампы не освещали нигде ни единого лица. Но в этот раз графу посчастливилось - слуги подошли к нему сами и без лишних слов провели к выходу из дворца. Тут же ему подали прямо к ступенькам рикшу. Теперь граф уже не колебался, подобает ли христианину ехать на рикше. Он нарочно громко сказал вслух:
- А верное слово молвил аббат: какой это, к хренам, ближний - это рикша!
Он сел в коляску и ткнул кнутом в некитайскую спину:
- Н-но, пшел!..
Рикша подскочил на месте и сразу рванул с весьма недурной скоростью. Пятки его так и мелькали в свете ярких некитайских звезд. Чем-то он напомнил графу аббата - пожалуй, своим пухлым телом.
