- Удивляюсь, что вы спрашиваете,- отвечал аббат. Кажется, все и так проще пареной репы. Разумеется, каждому надо воздать по заслугам.
- Итак, ваш приговор в отношении кота? - вопросил ангел.
- Ну, коль скоро он так страдал,- рассудил аббат,- а ведь сказано: страждущие будут утешены,- то после этих адских мук ему надлежит заслуженное блаженство. Пускай он проживет новую жизнь у добрых хозяев - вот тех самых, что так славно заботились о кудлатке.
- 40
- М-я-я-а-у! - заверещал кот, вытаращив глаза.
- Тихо! - грозно приказал ангел, и кот заткнулся.
- А какое наказание вы назначите этим изуверам, его хозяевам?
- Само собой, им должно воздать око за око - то есть теми же муками, которыми они язвили несчастное животное. Пускай,приговорил аббат,- кот станет их хозяином и воздаст им сполна всем тем, что получал от них.
- А значит,- уточнил ангел,- коту присудить и собачью жизнь, и эту?
- Вот именно.
- А каков ваш вердикт в отношении добрых хозяев и их собаки?
- Собачка, само собой, должна отплатить добром за добро,отвечал аббат Крюшон,- а то есть, приговаривается содержать каждого из хозяев всю их жизнь в условиях такого же блаженства, в каком и они ее держали.
- Ну, а чем вознаградить добрых хозяев?
- А хозяева, раз они такие веселые люди,- вынес решение аббат,- пусть ложатся, сняв штаны, в лужу задом кверху, вставляют себе в известный проход запаленную сигарку и кричат: ту-ту! мы плывем на "Титанике"! - а сигарка пускай себе сгорает до конца, и пусть вокруг летают херувимы и нежно играют на арфах!
Зал поднялся в единодушном порыве и рукоплесканиями встретил историческое решение мудрого судьи. Однако всего через миг все пропало. Аббат не успел насладиться заслуженными почестями, как уже вновь оказался в прежней пещере.
- А что, мужики, годится,- произнес тот, кого назвали Фубрик. - Я бы только еще присудил собаке жизнь кота прожить надо же ей и эту сторону медали узнать. А в остальном полностью согласен.
- Молодцом, аббат! - одобрили и другие язычники.
- Ну, аббат,- заговорил старший из просветленных,- со Страшным Судом вы справились, тут ничего не скажешь. Раз так, отдаем вам в приход Некитай - проповедуйте, пока не надоест, все равно хуже не будет. А на память о нашей встрече вот вам подарок.
Он протянул аббату какой-то большой бумажный сверток, перевязанный красной тесемкой и скрепленый большой печатью с латинскими буквами.
- Что это? - полюбопытствовал аббат.
- Здесь послание, в котором ваш высший церковный иерарх по достоинству оценил ваш миссионерский подвиг,- отвечал шамбальеро.
Аббат сдела шаг из пещеры и вдруг заметил прислоненную к стене большую дубину. Не раздумывая ни мгновения, аббат схватил дубину и обрушил ее на череп старшему из этих язычников - "С головки начинать надо,- мелькнуло в голове у него. - Вожака прикончу, а там дело легче пойдет!" Увы! - глаз и рука подвели аббата - он промахнулся и вместе с дубиной покатился по каменному полу.
- Куда ему, косоглазому,- лениво отозвался один из шамбальеро.
- Не созрел еще,- согласился другой голый язычник.
А вслед за тем снова послышался сухой громкий треск, и бум! - аббат вновь оказался у дверей парадной залы во дворце императора. Не утерпев, аббат распечатал дарованный ему
- 41 свиток. Он оказался скрученной в трубку книжицей - тонкой, но состоящей из листов большого размера. На титульной странице был выведен крупными буквами заголовок: "Энциклика и булла его святейшества папы римского. О богомерзких хулах и измышлениях негодного еретика аббата Крюшона на святое учение Господа Нашего Иисуса Христа". В глазах аббата потемнело, он мешком осел на пол и тут, прежде чем потерять сознание, не утерпел вторично: горячая жидкость безо всякого участия воли аббата неодолимо вырвалась на свободу из его телесных недр и весело зажурчала по мраморному полу...
Тем временем, пока наш аббат проводил время в теологическом диспуте с просветленными Шамбалы,- а побывал он именно там, ведь Шангри-Ла и Шамбала - это одно и то же, и кто не знает этого, тот негодный бездельник, козел и гондурас, но это нам сейчас обосновывать ни к чему, так как речь пошла о графе Артуа, а он не гондурас и не козел, но благородный гасконец с любвеобильным и отважным сердцем,- так вот, с ним произошло тоже нечто весьма замечательное.
