– Скажи мне правду, Криста, только правду, – улыбнулся Нэш, пораженный ее чувствительностью, ее нежностью. – Смогла бы ты действительно полюбить меня, если бы я позволил тебе?..
Нэш замолк на полуслове, испытывая очередной невыносимый прилив желания. Он был не в состоянии требовать ответа на свой вопрос, идя ко дну в волнах страсти, бушевавших в нем. Он губами нашел рот Кристы и прильнул к нему, как безумный, разделяя с ней каждый вдох и выдох. Желание, горячее и безудержное, поглотило его целиком – его тело, его разум и душу.
Руки Нэша скользнули к бедрам Кристы, и он так крепко прижал ее к себе, что ненароком мог оставить синяки на ее нежной коже. Но сейчас в него вселилось настоящее безумие. Составляя единое целое, когда их сердца бились в унисон, они разделяли такие умопомрачительные ощущения, что для него не существовало другой истины, кроме одной – проклятой и неоспоримой: несмотря ни на что, Нэш хотел Кристу, как никакую другую женщину, больше всего на свете…
Мир перевернулся, все закружилось в голове Нэша, и он оперся одной рукой о стену, чтобы не упасть. Он оторвался от мягких губ Кристы, сделал вдох и зарылся головой в копну белокурых волос, рассыпавшихся по ее плечам. Его тело продолжало двигаться, но он уже не мог глубже проникнуть в нее, хотя по-прежнему чувствовал, что еще далек от удовлетворения своей страсти.
О Господи! Куда же улетучился весь его здравый смысл, который он копил в течение тридцати трех лет жизни? Как он может идти на поводу у своей похоти, если Криста является угрозой всему, что он призван защищать?
Один из нас, должно быть, сумасшедший, решил Нэш. Только он никак не мог выбрать, кто именно: она, потому что плела паутину обмана, или он, потому что, несмотря на это, хотел верить ей…
Спазм за спазмом сотрясали все его беспомощное сейчас тело. Имя Кристы слетело с его губ, и он чуть не рухнул на нее…
…Нэш не знал, сколько прошло времени, когда он наконец глубоко вздохнул и поднял голову. Он посмотрел в ее бездонные зеленые глаза… и молча проклял себя за то, что снова позволил своей страсти одержать верх над разумом. Если он не уберется отсюда – сейчас же, – он начнет задавать вопросы о случившемся сегодня с Леви. И будет слушать только то, что захочет услышать, а не правду.
Нэш натянул джинсы, не глядя больше на Кристу. Он был полностью одет, а на ней не оставалось ничего, кроме футболки, едва прикрывавшей бедра.
Боже мой! Он только что обошелся с ней, как с дешевой шлюхой, взяв ее не где-нибудь, а на полу у стены, будь он проклят. Может, она и заслужила это, черт побери, он точно не знает. Но единственное, в чем он уверен совершенно, – он пожалеет о том, что сделал.
Отворачиваясь от Кристы, Нэш внезапно понял одну вещь: теперь он знает, кто из них сумасшедший, – это он сам.
Крепко стиснув зубы и не произнося ни слова, Нэш быстро направился к выходу. Он больше никогда не вернется сюда. Он всегда жалел о том, что сделал, и чаще всего позже, когда к нему возвращался здравый смысл. И все это доказывало только одно – даже злость и недоверие не могут остановить его: он испытывает безумную страсть к этой женщине до тех пор, пока не получает ее. Она оказалась проклятием его жизни!
Когда входная дверь захлопнулась, Криста сползла по стене вниз и подняла валявшиеся на полу джинсы. Она истерично всхлипнула, когда осознала, с каким презрением относится к ней Нэш. Господи, если она любит его, позабыв обо всем на свете, то ее чувство не приносит ей ничего, кроме страданий. Единственное исключение – это их феноменальные занятия любовью. Физическое наслаждение, которое она испытывала, не могло родиться не из чего другого, кроме любви.
«Ты обречена, Делани, – прошептала Криста, сидя одна на полу в своем пустом доме. – Ты прекрасно знаешь, что влюбилась в него так сильно, что все остальное не имеет значения, даже то, что он отказывается верить тебе…»
